При знакомстве со мной, сербы часто задают вопрос: «А сколько вас, русских, проживает сейчас в Сербии, или в Нови-Саде, городе, в котором вы живете?» Я затрудняюсь ответить, так как кого в Сербии считать русским, в XXI веке? Ведь, одно – быть лишь по происхождению русским, носить русскую фамилию, а другое – считать себя русским, знать язык, думать по-русски, читать русскую художественную литературу в подлиннике и интересоваться современной Россией, поддерживать с ней связь, через родственников или знакомых, ездить туда.

Многие русские семьи при переписи населения, проводимых после Второй мировой войны, заявляли, что они «югославы», так как их отцы или матери не были русскими.

По официальным данным переписи населения Сербии, состоявшейся в 2002 году, русские представлены так:

            – в Сербии проживало 2.588 русских (из них 684 мужчин и 1.904 женщин);

            – в Белграде – 1.370; в Воеводине – 940.

            Получается, в столице и севернее Белграда проживает 90% из общего числа русских в Сербии, а южнее Белграда – всего 10%, т.е. 278 душ.

            По последней переписи населения, проведенной в 2012 году – русских в Сербии более 3-х тысяч.

Когда я говорю о русских в Сербии, то имею в виду тех россиян, оказавшихся вне своей родины в течение и после Первой мировой войны и Октябрьского переворота, и их потомков, родившихся уже на чужбине. Под конец 1921 года русских в Королевстве сербов, хорватов и словенцев было около 44-х тысяч; в середине 1949 года – 13.000, из которых 5.800 приняли советское подданство, 6.800 оставались югославскими подданными, а около 300 было без подданства. Конечно, с каждым годом русских становилось всё меньше и меньше.

Беженцы, или эмигранты не были первыми, осевшими в 20-е годы ХХ века в Сербии. На Балканском полуострове осталось несколько сот солдат российских военных частей, воевавших на Салоникском фронте в 1916–1918 годы, а также осталось несколько сот российских военнопленных, взятых в плен австрийцами на Галицийском фронте и привезенных на территорию нынешней Воеводины (которая до 1918 года была в составе Австровенгрии). Та часть солдат, которая не пожелала репатриироваться в Советскую Россию, обзавелась семьями и сравнительно быстро ассимилировалась.

Отметим еще, что после Второй мировой войны граждане СССР попали в социалистическую Югославию из немецких рабочих и концентрационных лагерей. Своих советских жен в страну привозили и югославские коммунисты и молодежь, учившиеся в школах СССР, в 40–50-е годы.

В период после перестройки и развала СССР в Югославию приехало несколько сотен, м.б. и тысяч граждан нынешней Украины, России, Казахстана. Большинство из них не приняло гражданство республик Югославии, или Сербии.

Вернемся в 1920-е годы. Королевство СХС оказалось одним их самых гостеприимных государств Европы, которое в с 1919 по 1923 год приютило гражданские и военные эшелоны российских граждан, эвакуировавшихся из портов Черного моря, а позднее – из временных лагерей беженцев, расположенных в Турции, Греции, на Мальте и в Египте. Этому способствовал молодой православный монарх – король Александр I Карагеоргиевич, воспитанник Пажеского корпуса в Петербурге, иерархи Сербской православной церкви и влиятельные представители интеллигенции. Предоставляя временный приют русским беженцам, сербы отдавали дань признательности России за ее союзническую поддержку в войне с агрессорами.

Массу беженцев, осевших в стране, составляли части Русской («белой») армии генерала П.Н. Врангеля, и гражданские лица – семьи офицеров, административный аппарат южных городов России, несколько учебных заведений, люди свободных профессий, вдовы, сироты и военные инвалиды.

Около 75% беженцев имело среднее или высшее образование, при 50–80% неграмотного населения приютившей их страны. Королевство СХС оказало русским не только братское гостеприимство, но охотно устраивало их на государственную службу.

Восточные и южные районы страны в культурном и экономическом отношении были отсталыми и в течение двух балканских и мировой войн пережили большие потери и разорения, оказались без учителей, врачей, священников. Русские в большой степени возместили эти утраты.

Вот один пример: С прибытием беженцев из России, количество врачей в Косово возросло в три раза, а на территории Сербии, южнее Саввы и Дуная, число врачей удвоилось. В Сербии оказалось 16 профессоров медицинских факультетов России, много хирургов, специалистов.

Северные, сельскохозяйственные районы Сербии, до осени 1918 года в составе Австровенгрии, были захвачены миграционными процессами – страну покидали венгры, немцы, чехи. К молодому государству там относились с недоверием, настороженно. В начале 20-х годов в Воеводине поселилось 8–10 тыс. русских. Они сыграли значительную роль в поддержании хозяйства и пополнении административного аппарата на местах, в особенности в селениях с чистым этническим (неславянским и неправославным) населением. В лице русских беженцев страна получила ей лояльно настроенные и квалифицированные кадры.

В центральных и южных промышленных районах Сербии легко нашли себе работу русские инженеры, геологи, топографы и офицеры – на шахтах, военных и химических заводах, на строительстве железных и шоссейных дорог и на промышленных объектах. Ряд горных дорог проложен руками бойцов Русской армии, казаками. Бывшие части кавалерийской дивизии несли пограничную службу на опасных рубежах страны, примыкавших к Венгрии и Албании.

Около 10-ти тыс. русских осело в Белграде и его окрестностях. В благоприятных условиях оказались профессоры, инженеры, врачи, педагоги, оперные певцы, артисты и художники. Благодаря ним ряд сербских культурных организаций смог возобновить свою работу. На качественно более высокий уровень поднялось университетское образование, возникли сербские научные институты, были созданы оперные и балетные труппы в Белграде и Нови-Саде, факультеты в Суботице и Скопье. Русские содействовали стремительному строительству и европеизации патриархального, одноэтажного Белграда и провинциальных городов, упорядочили законодательство молодой страны, способствовали духовному и хозяйственному возрождению православных монастырей.

Примеры - Десятки русских архитекторов проектировали и строили жилые и административные здания в столице: Генеральный штаб, Архив Сербии, Сербскую патриархию, Студенческое общежитие, гостиницы, министерства, королевские дворцы, мосты, храмы, мемориалы. Лишь один русский архитектор, Валерий Владимирович Сташевский, проектировал 1.042 здания в Белграде, а Иван Григорьевич Артёмушкин – 352 здания в городе Скопье.

На службу в военную, а позднее и гражданскую авиацию были приняты русские летчики, инструкторы и конструкторы. В сельскохозяйственных исследовательских институтах и на опытных полевых станциях в Воеводине и на Косово работали русские – пионеры сербской генетики, агрокультуры, почвоведения. В межвоенный период в средних учебных заведениях в Сербии преподавали сотни русских педагогов, почти в каждой гимназии. Своей «второй родине» русские дали много в геодезии, машиностроении, киноискусстве, исторических исследованиях, фольклористике, издательской деятельности, а также на плане своих непрофессиональных видов деятельности – в археологии, шахматах, переводах художественной и научной литературы, составлении словарей. Культурная жизнь провинции протекала под сильным влиянием русского исполнительного искусства.

Русские беженцы в Королевстве СХС–Югославии жили в ожидании падения большевицкого режима и своего скорого возвращения домой. Между тем, положение Советской России укрепилось, из-за ее признания ведущими мировыми державами. Королевство Югославия последним признало СССР – в июне 1940 года, уже в ходе Второй мировой войны в Европе.

Деятельность специально созданной в Королевстве СХС Государ-ственной комиссии по делам помощи беженцам вскоре была перенесена с оказания помощи отдельным людям на помощь русским гуманитарным организациям: больницам, начальным и средним учебным заведениям, приютам для стариков, военных инвалидов и приютам для детей-сирот.

В Югославии существовала автономия Русской православной церкви заграницей (с десятком русских приходов) и сохранялась система среднего образования, унаследованная из дореволюционной России (девичьи институты, кадетские корпуса, реальные и классические гимназии). Окончив их, русская молодежь имела право и возможность поступить в югославские университеты. Большой процент студентов составляли русские. Получив высшее образование, это второе поколение беженцев-эмигрантов внесло весомый вклад в развитие страны, и в ее социалистический период.

Жизнь самой диаспоры протекала в «русском Белграде» и в примерно трехстах «русских колониях».   В колониях сложилась система местного самоуправления – возникли русские библиотеки и детские сады, артистические кружки и филиалы многочисленных русских политических, военных, спортивных и культурных организаций, центры которых находились в Белграде или европейских столицах. Насыщенная общественная и национально-культурная жизнь облегчала жизнь интеллигенции на чужбине, в первую очередь людей, проживавших в провинции.

Приводим названия некоторых русских организаций:

            – Комитет помощи русским воинам и их семьям;

            – Российское общество Красного Креста;

            – Русский хирургический госпиталь в Панчево;

            – Туберкулезный санаторий в Вурберге;

            – Союз русских инвалидов;

            – Союз русских писателей и журналистов;

            – Союз русских инженеров;

            – Русское археологическое общество в Югославии;

            – Русский научный институт в Белграде;

            – Институт изучения России;

            – Союз ревнителей чистоты русского языка;

            – Общество русских художников;

            – Русское музыкальное общество.

Русская эмиграция в Сербии развернула богатую издательскую деятельность: выходили ежедневные русские газеты и множество журналов. Опубликовано около полторы тысячи книг, среди которых первые издания сочинений Бунина, Зайцева, Куприна, Мережковского, Бальмонта, Шмелева, Северянина и др.

В 1928 году в Белграде состоялся Четвертый съезд русских академических организаций за границей, и Первый съезд русских писателей и журналистов за рубежом. Весной 1930 года прошла «Большая международная выставка русского искусства». На ней было представлено 400 работ живописцев и скульпторов – Репина, Бенуа, Билибина, Добужинского, Коровина, Рериха, Сомова и др. В городах страны гастролировали Анна Павлова, Федор Шаляпин, Тамара Карсавина, Сергей Прокофьев, Донской казачий хор Сергея Жарова, Пражская труппа Московского художественного театра и многие русские артисты с мировым именем. В театрах шли постановки русских и советских пьес и опер – от Глинки до Шостаковича.

Своеобразным явлением в деревнях и на хуторах Воеводины и в некоторых городах центральной и южной Сербии были компактные селения казаков, прибывших в страну в составе расформированных частей Русской армии, но продолжавших состоять в подчинении своих атаманов – в кубанских, донских, терских и смешанных «казачьих станицах», по 10-50-ти мужчин.

Казаки занимались ремеслами и сельским хозяйством. В Воеводине чаще всего женились на представительницах национальных меньшинств: венгерках, немках, словачках. Браки эти были прочными и многодетными. Детей крестили по православному обряду. Удаленность от культурных центров и сравнительно низкий уровень образования обусловил быструю ассимиляцию и денационализацию их потомков.

Большое число русских покинуло страну в течение и при конце Второй мировой и гражданской войны в расчлененной оккупантами Югославии. Оставшиеся вскоре испытали на себе неприятности, связанные с неустойчивыми югославско-советскими правительственными и партийными отношениями.

Сегодня население столицы помнит выдающихся русских: эстрадную певицу, исполнительницу русских и цыганских песен и романсов Ольгу Янчевецкую, основателя хирургической клиники Александра Игнатовского, ученого-византиниста Георгия Острогорского, архитектора Николая Краснова, балерину Нину Кирсанову, театрального режиссера Юрия Ракитина, художника Степана Колесникова. Помнят сербы и церковные русские хоры, казачьи джигитовки. Сохранилась добрая память о русских преподавателях и университетских профессорах.

Интересно упомянуть, что в Сербии похоронены люди, прототипы известных произведений русской художественной литературы:

– прототип Китти в «Анне Карениной» – графиня Прасковья Сергеевна Уварова, урожденная Щербатова (1840–1924);

– прототип Алеши Карамазова – Алексей Павлович Храповицкий, умер в сане митрополита Киевского и Галицкого, был первоиерархом Русской православной церкви заграницей;

– прототип Егора Булычева в пьесе Максима Горького – Дмитрий Васильевич Сироткин, городской голова Нижнего Новгорода и видный старообрядец;

– в Сербии скончалось около 30-ти членов царской Государственной думы, включая и последнего ее председателя, Михаила Владимировича Родзянко (1859–1924);

– в Белграде покоятся останки генерала от инфантерии Михаила Васильевича Алексеева (1857–1918), Верховного главнокомандующего Русской армией, создателя Добровольческой армии на Дону;

– в Белграде покоятся и останки последнего главнокомандующего Русской («белой») армии, генерал-лейтенанта барона Петра Николаевича Врангеля (1878–1928).

В Югославии жили прямые потомки Суворова, Пушкина, Лермонтова, Льва Толстого, родной брат писателя Михаила Булгакова, племянница Константина Станиславского – балерина Марина Оленина, либреттист опер Римского-Корсакова – Владимир Иванович Бельский, друг писателя Андрея Белого – Сергей Сергеевич Усов, сын известного славянофила – Николай Алексеевич Хомяков (1850–1925), внук Айвазовского – тоже художник-маринист Алексей Васильевич Ганзен и т.д.

В последние годы написано несколько книг о русских эмигрантах в Белграде, Нови-Саде, Зренянине, Панчево, Врнячка-Бане, Ужице, Сремских Карловцах, Лесковаце, Белой Церкви, Крагуеваце.

Нас, русских, радует, что и в сегодняшней России публикуются воспоминания русских эмигрантов, проживавших в довоенной Сербии: издаются их поэзия, проза, биографии и научные труды. Этим подтверждается факт, что русская культура ХХ века неделима на метрополию и диаспору, оба ее потока вливаются в одно русло.