На ежегодной конференции Латвийского комитета по правам человека (ЛКПЧ) в Риге сопредседатель организации Владимир Бузаев сообщил, что до конца февраля в ЕСПЧ было подано не менее 100 исков от родителей, выступающих против фактической ликвидации русского образования в Латвии, как в государственных учебных заведениях, так и в частных. Начиная с детского сада…
Впрочем, основная тема балтийской конференции была посвящена не только проблемам русских школ. Вначале собравшиеся в Риге правозащитники приняли участие в обсуждении только что вышедшей на английском языке книги преподавателя Высшей школы экономики Ксении Максимовцовой «Языковые конфликты в современных Эстонии, Латвии и Украине». Презентацию своего исследования автор решила провести в Риге.
Как рассказала российская исследовательница, она попыталась проанализировать, как развивалась языковая политика в этих странах в период с 1989 по 2018 годы. Помимо изучения законодательства в отношении языковой политики, автор исследовала русскоязычные блоги и комментарии на ведущих интернет-ресурсах Латвии и Эстонии. Здесь в основном наиболее горячие дискуссии по языковым и злободневным политическим вопросам проводились на сайтах «Дельфи» и «ИМХОклуб», в то время как украинские русскоязычные журналисты и блогеры предпочитали «Живой журнал».
Основные узлы дискуссии в странах Балтии – школьная реформа 2003 - 2004 г., референдум о статусе русского языка в Латвии в 2012 г., ратификация языкового закона в Эстонии в 2011 г., деятельность эстонской языковой инспекции. Для Украины это образовательные реформы 2012 г., обсуждение роли русского языка в 2013 – 2015 гг., закон о государственной языковой политике 2012 г. и статусе регионального для русского языка, попытка в 2014 г. отменить закон Кивалова-Колесниченко, обсуждение нового закона об украинизации школ нацменьшинств в 2017 г.
Один народ – один язык?
Ксения Максимовцова обратила внимание на основные различия Украины и стран Балтии в оценке языковых проблем. Так, большинство блогеров и комментаторов на русских сайтах Украины, по словам автора исследования, поддерживают позицию о дискриминационном положении украинского языка. «Один язык – одна нация» – этот аргумент доминирует в публичной полемике о придании русскому языку статуса государственного.
В Эстонии и Латвии большинство журналистов и комментаторов в русских медиа утверждали, что именно русский язык в их странах является объектом политической и экономической дискриминации. Самый популярный аргумент: «Мы платим такие же налоги, мы имеем право на свой родной язык». В балтийских дискуссиях превалировал анти-ассимиляционный аргумент, чего не было на Украине. Для украинцев языковой вопрос был более связан со сферой независимости. А для русскоязычных прибалтов – с возможной потерей русской культурной идентичности. Русские выступают против ассимиляции, они не хотят, чтобы из их детей делали эстонцев или латышей.
По мнению украинцев, второй госязык нужен тем, кто не признает независимость страны. Украинизация всех сфер жизни для украинцев означает движение в сторону Запада, те же, кто с этим не согласен, – «тянут страну назад». Соответственно, те, кто отстаивает право на русский язык, «выступают за отсталое советское прошлое», а украинский язык подаётся как билет в европейскую семью.
В Латвии все наоборот. На русских интернет-ресурсах большинство участников уверены: чтобы считаться страной с европейской демократией, необходимо соблюдать права национальных меньшинств. Идея про «один народ и один язык» подвергается жёсткой критике в медиасфере. Главная задача для украинских блогеров – «защитить украинский язык от поглощения русским».
Гонения, притеснения, увольнения
Литва в сборник не вошла, но в дискуссию она стремительно включилась в лице бессменного председателя Ассоциации учителей русских школ Литвы Эллы Канайте, представляющей также общество российских соотечественников. Учитель истории с 30-летним стажем работы в школе Элла Канайте в прошлом году сама пострадала. Какому-то национально-озабоченному патриоту очень не понравилось, что Канайте на своей страничке в социальной сети выставила статью российского историка об участии Европы во Второй мировой войне.
Он покрыл её голову позором, высказав сомнение, достойна ли Канайте преподавать историю в школе. И началась травля, проверки, звонки директору. Чтобы не подвергать школу неприятностям, педагог вынуждена была уволиться, хотя до пенсии ей ещё лет десять где-то надо работать. Увы, за минувший год ни одна школа или другая организация не рискнули принять опальную учительницу на работу…
– В Литве сегодня проживает не более 5 процентов русскоязычных граждан, – напомнила Канайте. – В одном из интервью президент Латвии г-жа Фрейберга говорила, что если бы в Латвии было не более 9 процентов русских, то у них не было бы проблем со школами. Но на примере Литвы мы видим, что языковые проблемы существуют. За двадцать лет мы потеряли более 50 школ и 50 тысяч учащихся. Введение единого госэкзамена по литовскому языку для литовских и русских выпускников школ в 2011 г. поставило нас в заведомо неравные условия, нашим ребятам фактически перекрыли путь для поступления в вузы на бюджетные места. В прошлом году более 23 процентов русскоязычных школьников не сдали госэкзамен по литовскому языку. В языковом плане ощущается и притеснение в СМИ. Я сама фигурировала в списках спецслужб как угроза нацбезопасности, в итоге всё это стоило мне работы. В Латвии, как мы знаем, был принят закон о лояльности учителей. В Литве такого пока нет, но и без закона обходятся.
Дистиллированный либерализм?
Известная финская правозащитница Оксана Челышева поделилась языковой практикой, принятой в Финляндии, где вторым государственным языком является шведский. Но и другие языки не притесняются.
– Например, русский язык – он никак не закреплен законодательно, но язык востребован. Его преподают в школах как третий иностранный – по выбору. Если пять учеников в школе принадлежат к одной этнической группе, то школа по их желанию обязана предоставить им возможность изучать свой родной язык. Более того, вся информация в муниципалитетах, полиции, аптеках предоставляется на разных языках, в том числе и на русском. Недавно я пришла в обычную городскую поликлинику, мне тут же выдали гору проспектов на хорошем русском языке и уговорили меня дождаться русскоговорящую медсестру, чтобы именно она оказала мне помощь, хотя я и по-фински неплохо понимаю. Но там так принято: всё, что касается безопасности или здоровья, должно быть доступно и понятно людям, – рассказала правозащитница. И добавила: – Моя родина – Украина. Я с тревогой слежу за происходящим там в сфере соблюдения прав человека, сотрудничаю в миссией ОБСЕ, мне приходится часто бывать в восточных и западных регионах. Не надо забывать, что в апреле прошлого года Порошенко подписал закон о фактически тотальной украинизации страны, согласно которому 75 процентов всех сфер жизни должно осуществляться только на украинском языке. На днях комитет по культурной политике Верховной рады назвал этот закон фактором огромного социального и политического риска, который разделяет народы Украины. Я согласна с этой оценкой.
Присутствовавший на конференции представитель Украины – преподаватель Мариупольского госуниверситета Сергей Пархоменко попенял представительнице Финляндии за излишний «дистиллированный проевропейский либерализм», видимо, намекая на отсутствие в её исследованиях критики российской агрессии на Украине. Но, получив в ответ серьёзные возражения от других участников конференции, оппонент после перерыва в зал уже не вернулся.
Европейский суд. Первые иски приняты
Правозащитник Александр Кузьмин рассказал на конференции о международной деятельности Латвийского комитета по правам человека (ЛКПЧ). После писем в международные инстанции по проблеме употребления языков в детских садах Латвии латвийскому МИДу высказали озабоченность три докладчика ООН и комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации. В ноябре на форуме ООН по делам меньшинств в Женеве Александр Кузьмин стал одним из содокладчиков и уведомил собравшихся о проблемах с языком образования в Латвии.
А Владимир Бузаев рассказал о работе над родительскими исками в ЕСПЧ против школьной реформы. Задачи было две – подачу исков сделать массовой и успеть уложиться до 29 февраля, когда заканчивался срок отправки жалоб родителей в Страсбург.
– В Европейском суде есть такое понятие, как систематическое нарушение прав, – пояснил ведущий латвийский правозащитник, избранный неформальным народным омбудсменом Латвии. – Массовая подача исков из одной страны в защиту прав ребёнка является подтверждением таких нарушений, что даёт надежду на разбирательство наших жалоб в ускоренном порядке. То есть не через десять лет, а, возможно, в течение года-двух. За несколько месяцев нами было получено около 300 анкет от родителей учащихся школ нацменьшинств, готовых обратиться в ЕСПЧ.
К сожалению, как это обычно бывает, большая часть заявок пришла в последние дни. Но у многих не хватало каких-то документов, что требовало согласований и уточнений. Вместе со мной работала команда из пяти человек от Сообщества родителей – обзванивали, напоминали, разъясняли, помогали. Это была сложная работа. На сегодняшний день мы пока получили 11 подтверждений из Страсбурга о том, что жалобы дошла и приняты к рассмотрению. Следующий этап – единоличный судья, который принимает решение о рассмотрении в суде или отказе в рассмотрении.
В Европейском суде было 5 прецедентов, где уже разбирались подобные дела и были выиграны. Мы акцентируем внимание на нарушении Конвенции о правах нацменьшинств, на дискриминации русскоязычных школьников по сравнению с положением детей из латышских семей, и говорим о том вреде, который школьная реформа уже им нанесла. Речь идёт о проблемах со здоровьем, о резком снижении успеваемости, о перегрузках, с которыми далеко не все дети успешно справляются и т.д. В школах нацменьшинств учится 25 процентов детей, школы востребованы. И то, что сейчас национальные власти Латвии устроили в сфере образования, вполне вписывается в понятие геноцида. Да, на ЕСПЧ не так уж много надежд, это всё же не Божий суд, но мы должны пройти весь этот путь…