Уже скоро в литовской столице – Вильнюсе состоится очередной саммит Восточного партнерства, результаты которого во многом определят будущее сразу нескольких государств постсоветского пространства. Тем временем проект «Окно в Россию» решил поинтересоваться, а как обстоят сегодня дела в самой Литве? На вопросы отвечает лидер Социалистического народного фронта Литвы Альгирдас Палецкис.
- Альгирдас, в последнее время российско-литовские отношения находятся в состоянии перманентного обострения: торговые конфликты, ведущиеся в той или иной форме, постоянные суды и споры с «Газпромом», периодически возникают "проверки на дорогах", причем с обеих сторон границы.
Еще один важнейший раздражитель - история и ее освещение в российских СМИ. Одна из относительно недавних новостей - претензии к советской символике на "шапке" "Комсомольской правды в Литве". Незадолго до этого разразился громкий скандал с трансляцией телепередачи "Человек и закон" на Первом Балтийском канале и прекращение телевещания. Что это? Курс на сворачивание присутствия российских СМИ на территории Литовской Республики? Как связаны между собой конфликты экономические и политические с доступностью информации? Стоит ли за этим идеология, и если "да", то какая?
- К этому обострению в наших отношениях мы шли (или, скорее, нас вели), как говорится, медленно, но верно. Не будем вдаваться глубоко в историю, но я могу точно сказать - так как ясно помню то время, что в конце 80-х два наших народа не были в ссоре.
Я, кстати, считаю, что и сейчас, несмотря на разные попытки, мы не в ссоре - а только в некоем недопонимании друг друга. И уж тем более, мы не были в ссоре в конце 80-х. У части литовцев - и у части русских в Литве - был бытовой национализм; была и неприязнь к русским со стороны части бывших "лесных братьев" и части депортированных, - но у небольшой части населения.
Большинство литовцев жило своей жизнью. Тем более и элиты Вильнюса и Москвы того, позднего советского времени, не конфликтовали. Кстати, тогда, в советской Литве, у власти были не русские, не "оккупанты-инопланетяне", а в подавляющем большинстве - сами литовцы, партия Альгирдаса Бразаускаса, многие члены которой и до сих пор у власти. Конечно, многое можно и нужно было критиковать в той системе, и литовцы это делали. (Имею в виду некую закостенелость самой системы и с этим связанные некоторые тлеющие проблемы). Скажем, вопрос депортаций литовцев в Сибирь в принципе замалчивался, а надо было раскрыть всю картину тех лет. События 1940 года тоже преподносились весьма казённо, формалистически, и так далее, мы помним тот период. Но в литовском обществе не было той агрессии, которая появилась потом.
Вы спросите - так что же произошло? Как нас развели? "Процесс пошёл" тогда из Москвы. Национальный вопрос - сложнейший вопрос политики - был брошен в стихию анархии. В результате инициативой в Литве овладело то, мною упомянутое, недовольное, но сплочённое меньшинство, у которого были свои счёты с историей и свои связи с заграницей. К ним примкнули те из компартии и из интеллигенции, которые уловили коньюнктуру. А народ Литвы? А народ, внимая однобокой информации, сначала поверил обещаниям о светлом капиталистическом будущем, а затем горько разочаровался. Но было уже поздно. Утвердившаяся у власти элита имела одну единственную иделогию - национализм. «Национализм - это война», - говорил покойный Франсуа Миттеран. Война горячая или холодная, но война. Я и постарался кратко описать Вам истоки сегодняшних молочных, транспортных и информационных войн. Сейчас пожинаем плоды того, что было посеяно тогда.
- Литовские русскоязычные СМИ пишут уже напрямую: " У нас в Литве нет объективной истории 13 января. Как объяснили в Институте истории Литвы, государство не разместило заказ на написание такой истории. У нас существует история по покойному Витаутасу Петкявичюсу, история по Витаутасу Ландсбергису, история по бывшему министру обороны Андрюсу Буткявичюсу, история по Ромуальдасу Озоласу, история по Альгирдасу Палецкису".
Мы внимательно следили за тем, как в демократической Литве, государстве - члене ЕС, оппозиционного политика Палецкиса преследовали за то, что он просто задал вопрос: не стреляли ли тогда свои в своих? По сути, ПБК закрыли за тот же вопрос. На Ваш взгляд, что тому причиной?
- Вопрос 13 января - это вопрос о сути. Почему власти так избегают открытой дискуссии по этой теме? Почему сейчас судят даже тех людей, которые были свидетелями на моём суде? Не потому ли, что прямые ответы поставили бы кое- кого в тупик?...
Ещё нельзя задавать вопрос о советской "оккупации", то есть, нельзя в ней сомневаться или её отрицать. Этот запрет прописан в знаменитой 170-й статье Уголовного кодекса. Наказание - до 2 лет тюрьмы. Зачем, почему? И сейчас у всё большего числа людей в Литве возникает ощущение, что политика русофобии - это попытка увести дискуссию от главного вопроса о том, а почему же Литва за последние 20 лет утратила миллион людей (из неполных 4 миллионов), почему мы потеряли свою промышленность, сельское хозяйство, социальные гарантии и, - что ничуть не менее важно, а может и самое важное - литовскую культуру и человеческую нравственность? Вот ведь суть вопроса.
- В России существует мнение о том, что Литва сильно отличается от Латвии и Эстонии в своем отношении к русскому и русскоязычному населению, ведь в Литве русские получили гражданство независимой республики безо всяких проблем, по "нулевому" варианту. Но практически никто не знает, что в той же Литве, в отличие от своих прибалтийских постсоветских соседей, репрессии против противников независимости были самыми жесткими и коснулись куда большего количества людей - ведь к большим реальным тюремным срокам были приговорены десятки активистов Компартии, Интердвижения, а не так уж и давно к пожизненному заключению был приговорен даже бывший рижский омоновец. Как это объяснить?
- Мне трудно судить, почему в России такое представление, наверное, из-за того, что факт негражданства русских в Латвии и Эстонии настолько болезненный, что он мог собою затмить и другие явления. А относительно Литвы, то причины Вами упомянутых процессов всё те же - национализм немалой части нашей элиты. Не здоровый патриотизм, который наша партия как раз и проповедует, а именно национализм. Кстати, ирония истории такова, что он уже привёл к потере немалой части свободы Литвы в угоду транснациональным компаниям и ЕС.
- Вы лидер оппозиционной политической партии, каким Вы видите будущее Литвы, и при каких условиях оппозиция может придти к власти в демократической республике?
- Я всегда говорю об организованном, напористом, националистическом меньшинстве, которому пока удаётся управлять обществом. О нём я уже вкратце упомянул, отвечая на Ваш первый вопрос. Это люди, многие из которых искренне верят, что причина всех бед Литвы - социализм и Россия, а панацея - капитализм и Запад. И чем хуже становится стране от этой веры, тем больше они верят в свои идеи. Срабатывает эффект "осаждённой крепости".
Эти люди - меньшинство. Их лидеры - Витаутас Ландсбергис и экс-премьер Андрюс Кубилюс - наименее популярны среди народных слоёв, как показывают социологические опросы. (Недавно на вопрос, кто больше всего навредил Литве, большинство опрошенных ответили - Сталин, Ландсбергис и Кубилюс.) Но они - организованы. Эти люди владеют многими ключевыми позициями во власти, в бизнесе, в СМИ, в интеллектуальных кругах. Конечно же, они владеют связями с заграницей. И они напористы.
Вот пара примеров. В 2009 году народ на волне борьбы с коррупией и нищетой выбрал нового президента Далю Грибаускайте. Кто она было раньше? Раньше она была примерным коммунистом. Кто она сейчас? После того, как её опёкой занялся сам Ландсбергис, Грибаускайте сегодня - антикоммунист и большой противник России.
Другой пример. У власти в Литве сейчас правительство социал-демократов. Однако, по сути мало что меняется. Почему? Думаю, потому, что социал-демократы не решаются на реальные перемены из-за, скажем дипломатично, "фактора" организованного, напористого, националистического меньшинства. Они не забыли, чем всё кончилось для президента Роландаса Паксаса, когда его, не пошедшего по пути Грибаускайте, отстранили от должности путём импичмента.
В Литве сегодня - много страха. Простой человек говорит так: "если уж президента убрали, что будет, если я начну политикой заниматься?"
Однако... Всему есть свой предел. И страху тоже. Всё больше людей понимают, что их сильно развели 20 лет назад. И это медленное, болезненное, но поступательное пробуждение общества вселяет надежду, что мы сможем поменять ситуацию. Многие наши эмигранты, живя на Западе, многое переосмыслили и много чему научились. Какая-то, хоть и небольшая, часть их вернётся, а другие уже сейчас стараются активно влиять на общественные дискуссии в Литве посредством новых технологий. То меньшинство, о котором я упомянул, уже "держит круговую оборону" по всем направлениям. Ведь наша экономика - фактически на лопатках. Культура - тоже. Поэтому наши оппоненты, не выдерживая критики фактами и аргументами, увеличивают число запретов и идеологических табу. Таким образом, они сами приближают нас к тем переменам, которые должны будут произойти.