4 мая исполняется 25 лет со дня принятия Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики. Декларация была принята 4 мая 1990 года на первой сессии Верховного Совета Латвийской ССР, избранного на состоявшихся 18 марта 1990 года последних в новейшей истории Латвии всеобщих выборах. Декларация 4 мая заложила фундамент и определяет политическое строительство Латвийского государства до сегодняшнего дня.
Как готовилась Декларация независимости? Какой в подготовке Декларации была роль представителей Объединения свободных латышей мира — эмигрантской организации, в руководстве которой определяющую роль играли идеологические наследники этнократического режима Карлиса Ульманиса и нацистского коллаборационизма периода гитлеровской оккупации Латвии (1941–1945)? Как принималась Декларация независимости? Почему оппозиция решила не голосовать за этот документ? Какой была реакция международного сообщества на принятие Декларации независимости? Наконец, каковы политические последствия той идеологии, которая была положена в основу принятой Декларации? В год 25-летнего юбилея Декларации обо всем этом уместно вспомнить.
Начало работы Верховного Совета
3 мая 1990 года свою работу начала первая сессия Верховного Совета. В начале работы сессии были избраны руководящие органы Верховного Совета, а затем депутаты утвердили состав нового Совета Министров.
Председателем Верховного Совета был избран Анатолий Горбунов, ранее секретарь ЦК Компартии Латвии по идеологии и председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР. Первым заместителем председателя Верховного Совета стал председатель Думы Народного Фронта Латвии (НФЛ) Дайнис Иванс (в недавнем прошлом журналист), заместителем — входящий в руководство радикального Движения за национальную независимость Латвии (ДННЛ) Андрейс Крастиньш. Секретарем Верховного Совета был избран Имантс Даудиш, до того — секретарь Рижского горкома Компартии Латвии по идеологии, а затем — секретарь Президиума Верховного Совета ЛССР.
Первым премьером стал преподаватель физики Латвийского государственного университета и один из руководителей НФЛ Иварс Годманис. Большинству он впоследствии запомнился не тем, что был первым премьером, а тем, что в бытность его премьерства вполне серьезно обсуждался вопрос о необходимости использования для отопления домов знаменитых с революции 1917 года в России «буржуек», потому что денег на закупку мазута для системы центрального отопления не было.
Экономическое положение страны в этот период было очень трудным. Галопировала инфляция, деньги быстро обесценивались. Будущее страны казалось неясным.
Опасения русскоязычной общины
Но не только экономические трудности волновали людей. Многие русскоязычные жители республики с тревогой в это время наблюдали за тем, как в стране «одних захлестывают эмоции, других сковывает страх, третьи вообще не понимают реалий», как в обществе начинают торжествовать «силы социального реванша, сторонники апартеида», «выдавливания нелатышей из Латвии, развала экономики», как «возникает новая монополия на мысли и взгляды», как «снова витает в воздухе лозунг: «Кто не с нами, тот против нас»; наконец, как новые Президиум Верховного Совета и правительство республики стали практически мононациональными и не отражают хоть в какой-то разумной пропорции национальную структуру общества и как «за голубым фасадом демократии рождается серая власть в лице заурядных, но удобных (кому?) людей, неспособных решать глобальные и очень важные проблемы нарождающегося нового общества», в результате чего эти люди могут привести Латвию не к демократии, а в омут нового тоталитаризма (Щипцов О. Записки депутата (Три года в парламенте Латвии: 1990–1993). — Рига, 1994. С. 93, 96–97, 110, 115)..
Многие русскоязычные жители ясно видели, что «в той игре, которая начиналась, интересы нелатышского населения, приехавшего в Латвию после 17 июня 1940 года, явно не учитывались» (Щипцов О. Записки депутата (Три года в парламенте Латвии: 1990–1993). — Рига, 1994. С. 121).
Наибольшую тревогу вызывал вопрос гражданства. Лидер Народного фронта Латвии Дайнис Иванс и председатель Совета министров Иварс Годманис, отвечая на вопросы депутатов, представлявших русскоязычное население республики, в мае 1990 года подчеркивали, что они выступают за то, чтобы гражданство было у всех постоянных жителей Латвии, кто этого захочет, то есть фактически за «нулевой вариант». «Что же касается председателя Верховного Совета Латвии Анатолия Горбунова, то его кредо, как известно, всегда заключалось в обязательстве не делить жителей Латвии на своих и чужих» (Михаил Демурин о после Латвии в России: «Поздравляю вас, гражданин, соврамши!» 13.07.2005 http://www.regnum.ru/news/polit/483969.html#ixzz3U92SsRP6).
Однако принятая 4 мая 1990 года Декларация «О восстановлении независимости Латвийской Республики» заложила основы иной, прямо противоположной тенденции политического развития Латвийского государства.
Как готовилась Декларация независимости
Еще 15 февраля 1990 года Верховный Совет Латвийской ССР принял постановление «О декларации по вопросу о государственной независимости Латвии». Пункт 3 этого постановления гласил: «Верховный Совет Латвийской ССР поручает Президиуму Верховного Совета Латвийской ССР образовать комиссию с широким представительством ученых и специалистов народного хозяйства для квалифицированной и оперативной подготовки мер (включая проведение референдума) по восстановлению экономической и политической независимости Латвии... Всю работу комиссии осуществить демократично, гласно, с широкой информацией общественности, жителей республики и совета с ними».
Комиссия для разработки мер по восстановлению политической и экономической независимости Латвии была утверждена Постановлением Верховного Совета ЛССР 1 марта 1990 года в составе 50 человек. В комиссию вошли: первый секретарь ЦК Компартии Латвии Янис Вагрис, Председатель Верховного Совета республики Анатолий Горбунов, члены правительства, советские, партийные и профсоюзные работники, работники суда, правоохранительных органов, прессы, науки, культуры, медицины, руководители промышленности и сельского хозяйства, народные депутаты, рабочие, ветераны войны и труда. Однако никакой информации о работе этой комиссии опубликовано в дальнейшем не было. Судя по всему, комиссия так и не приступила к работе, так как фактическое руководство по подготовке основных положений текста Декларации перехватило эмигрантское Объединение свободных латышей мира (ОСЛМ), главную роль в котором играли идеологические наследники этнократического режима Карлиса Ульманиса и нацистского коллаборационизма периода гитлеровской оккупации Латвии (1941–1945).
7 апреля в Лондон на переговоры с руководством ОСЛМ прибыла делегация Латвии. Главой делегации был Иварс Годманис, который выступал в роли кандидата в премьеры нового правительства. Вместе с ним прибыли Александрс Кирштейнс (как будущий министр иностранных дел) и депутат Верховного Совета Янис Юрканс, который выполнял роль переводчика. Главным вопросом на переговорах была разработка Декларации о восстановлении независимой Латвии. Руководство ОСЛМ настаивало на такой Декларации, которая объявила бы всему миру о восстановлении Латвийской Республики 1918 года, а также о том, что весь период существования Латвийской ССР с 1940 по 1990 год был ничем иным, как периодом оккупации со стороны Советского Союза, нацистской Германии и опять Советского Союза продолжавшей существовать де-юре независимой Латвийской Республики (Любимов Л. Атмода со слезами на глазах. Хроника безвременья. — Рига, 2002. С. 36–37).
Из Лондона в Ригу для оказания практической помощи в подготовке текста именно такой Декларации ОСЛМ направило трех советников. Это были: Аристид Ламбергс, который родился в 1934 году в Елгаве, а после эмиграции долгое время жил в США, где получил образование в Бостонской военной академии; Янис Ритенис, который в разработке текста Декларации фактически не участвовал; и родившийся в 1955 году в Риге Эгилс Левитс, который вместе с родителями эмигрировал из Советской Латвии в Израиль, а затем поселился в Германии, где в 1982 году окончил юридический факультет Гамбургского университета (См. там же).
В латвийскую команду вошли: доцент юридического факультета Латвийского университета, специалист по вопросам международного права Роман Апситис (он же и возглавил общую рабочую группу), известные юристы Юрис Боярс и Андрис Плотниекс и два малоизвестных юриста. Это Андрейс Крастыньш, 1951 года рождения, выпускник юридического факультета Латвийского государственного университета, который работал следователем МВД в Риге, затем начальником следственного отдела Отдела внутренних дел города Юрмалы, затем начальником отдела по реализации лотерейных билетов «Спортлото», а с 1982 года — членом Латвийской коллегии присяжных адвокатов, и Вилнис Эглайс (вскоре скончавшийся) (См. там же).
Среди тех, кто писал и редактировал текст Декларации, была и юрист Рута Шац-Марьяш. «Меня как профессионала заинтересовала и увлекла процедура составления этого уникального правового документа, — вспоминала она позднее. — Я внимательно следила за ходом его создания, мысленно представляя его звучание на русском языке, понятном широкому кругу населения Латвии. Параллельно с латышским текстом мною создавалась его русская редакция. Это было непросто: надо было обеспечить точный перевод очень специфической, непривычной терминологии, полное совпадение, идентичность не только буквы, но и смысла этого не имеющего аналогов правового акта. Мы собирались в здании университета сначала в одной из его аудиторий, затем в помещении парткома у Айвара Эндзиньша. Возникал вариант за вариантом, текст декларации детально, по каждому пункту в отдельности, обсуждался затем на заседании фракции» .) Шац-Марьяш Р. Калейдоскоп моей памяти. — Рига, Acis, 2003 год. — С. 334).
Единства в объединенной рабочей группе никогда не было, постоянно велись острые дискуссии. Опытные юристы Боярс и Плотниекс предлагали образовать современное демократическое государство, без указания правовой преемственности новой Латвии с Латвией довоенной. Однако Крастыньш, Апситис и Эглайс вместе с латышами из ОСЛМ добились утверждения такого текста Декларации, который устраивал руководство ОСЛМ. Как ни странно, с этим решением согласился и председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР Анатолий Горбунов (Любимов Л. Атмода со слезами на глазах. Хроника безвременья. — Рига, 2002. — С. 36–37).
Принятие Декларации независимости
4 мая 1990 года Верховный Совет Латвийской Советской Социалистической Республики принял Декларацию о восстановлении независимости Латвийской Республики. Из 201 депутата за нее проголосовали 138, один воздержался. Голосовали бюллетенями, затем счетная комиссия объявила с трибуны все бюллетени, называя номер избирательного округа и фамилию депутата. Каждый, кто проголосовал за Декларацию, подтверждал это вслух со своего места. Все происходившее транслировалось по радио и телевидению. «Толпы народа, в напряженном ожидании окружавшие в тот день здание парламента, встретили это событие с восторгом, люди плакали от счастья, обнимали друг друга, громко приветствовали своих избранников, преподносили им цветы. Я понимала эмоции этих людей, была глубоко тронута, испытывала огромное удовлетворение, чувство исполненного долга», — вспоминает Рута Шац-Марьяш (Шац-Марьяш Р. Указ. соч. С. 335).
В принятой Декларации объявлялось о восстановлении Латвийской Республики 1918 года. Одновременно отрицались внутриполитические причины перемен 1940 года, а выборы в Народный Сейм 14 и 15 июля 1940 года оценивались как проходившие «в оккупированной Латвии в условиях политического террора на основе противоправно принятого антиконституционного закона». Результаты голосования 14 и 15 июля объявлялись фальсифицированными, а избранный на их основе Народный Сейм — противозаконным, образованным «в результате обмана народа» и потому не являвшимся «выразителем суверенной воли народа». Этот Народный Сейм, подчеркивалось в Декларации, «не обладал конституционным правом решать вопрос об изменении государственного устройства и ликвидации суверенитета Латвийского государства», так как «эти вопросы был вправе решать лишь народ, однако свободное всенародное голосование проведено не было». На основании этого делался вывод, что «включение Латвийской Республики в состав Советского Союза с точки зрения международного права не имеет силы, и Латвийская Республика как субъект международного права существует de jure до настоящего времени, что признают более 50 государств мира».
«Исходя из принятых Верховным Советом Латвийской ССР 28 июля 1989 года «Декларации о государственном суверенитете Латвии» и 15 февраля 1990 года «Декларации по вопросу государственной независимости Латвии», а также принимая во внимание Обращение Вселатвийского собрания народных депутатов от 21 апреля 1990 года, учитывая определенно выраженную волю населения Латвии, отдавшего большинство голосов тем народным депутатам, которые в своей предвыборной программе выразили решимость восстановить государственную независимость Латвийской Республики, и встав на путь восстановления свободной, демократической и независимой Латвийской Республики de facto, Декларация о восстановлении независимости Латвийской Республики объявляла Декларацию Народного Сейма от 21 июля 1940 года «О вступлении Латвии в Союз Советских Социалистических Республик» не имеющей законной силы с момента ее принятия и заявляла о возобновлении действия принятой Учредительным собранием 15 февраля 1922 года Конституции Латвийской Республики на всей территории Латвии. Период до восстановления государственной власти Латвийской Республики de facto объявлялся переходным. Этот период должен был завершиться с избранием Сейма Латвийской Республики (Latvijas Padomju Socialistiskas Republikas Augstakas Padomes Deklaracija par Latvijas Republikas neatkaribas atjaunosanu. — Latvijas Republikas Augstaka Padome. 1991. — LR AP Kanceleja. Latvijas Enciklopediju redakcija. — Riga, 1991, lpp. 5–8).
Сформулированная в Декларации оценка событий 1940 года в Латвии, по сути, повторяла позицию как радикальной части западной латышской эмиграции, так и местных национал-радикальных политиков, в первую очередь представляющих Конгресс граждан и Движение за национальную независимость Латвии. И тот факт, что Верховный Совет, большинство депутатов которого было избрано по спискам Народного Фронта Латвии, поддержал эту концепцию истории Латвии, свидетельствовал о том, что уже в это время Народный Фронт Латвии в идеологическом плане фактически объединился с Конгрессом граждан и ДННЛ. Пройдет еще всего лишь пять месяцев, и Народный Фронт Латвии на своем 3-м конгрессе, состоявшемся в октябре 1990 года, уже открыто поддержит политическую линию Конгресса граждан на строительство тоталитарного государства — так называемой «латышской Латвии», или «Латвии для латышей».
Кроме того, опирающееся на принятые странами Запада в послевоенные годы многочисленные политические декларации утверждение, что «включение Латвийской Республики в состав Советского Союза, с точки зрения международного права, не имеет силы, и Латвийская Республика как субъект международного права существует de jure до настоящего времени, что признают более 50 государств мира», на самом деле не имеет никакого отношения к международному праву, поскольку любая политическая декларация — это всего лишь политическое заявление, а не юридически обязывающий для международного сообщества документ. Эти заявления нельзя рассматривать как нормы международного права, к каковым могут быть отнесены межгосударственные соглашения и договоры, подписанные официальными представителями государств и затем ратифицированные законодательными органами власти в этих государствах. К таким юридически обязывающим нормам международного права относятся, например, решения состоявшейся в апреле 1945 года в Сан-Франциско (США) конференции о создании Организации Объединенных Наций и принятии ее Устава. Если бы Латвийская Республика как субъект международного права продолжала существовать после 1940 года, то она должна бы быть в списке стран — учредителей ООН, но ее почему-то в этом списке нет. К юридически обязывающим нормам международного права относится также Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, который 1 августа 1975 года подписали представители 33 государств Европы, США и Канады. В этом документе, напомним, международное сообщество признало границы государств, которые сложились в Европе после окончания Второй мировой войны. В том числе и границы СССР. Но опять же якобы продолжающая существовать де-юре Латвийская Республика почему-то вновь отсутствует в перечне стран — субъектов международного права, которые поставили свою подпись под Хельсинкским Заключительным актом. Здесь следует также указать, что после перемен 1940 года, приведших к вхождению бывшей Латвийской Республики в состав СССР на правах одной из союзных республик, за пределами СССР никогда не было создано правительство Латвийской Республики в изгнании, которое представляло бы якобы оккупированную Латвийскую Республику и от имени которого совершались бы какие-то действия, признаваемые международным сообществом. Так что попытка обосновать в тексте Декларации утверждение, что Латвийское государство после 1940 года продолжало существовать как субъект международного права, на самом деле никакого отношения к международному праву не имеет. Это всего лишь очередное политическое заявление, которое никак не может рассматриваться в качестве обязательной для других стран нормы международного права.
Наконец, ссылка в тексте Декларации на Обращение Вселатвийского собрания народных депутатов от 21 апреля 1990 года, а также ссылка на «определенно выраженную волю населения Латвии, отдавшего большинство голосов тем народным депутатам, которые в своей предвыборной программе выразили решимость восстановить государственную независимость Латвийской Республики», не могли служить конституционным основанием для принятия решения о выходе Латвии из состава СССР. Таким конституционным основанием могли служить только итоги референдума, о необходимости проведения которого, напомним, говорилось в постановлении «О декларации по вопросу о государственной независимости Латвии», принятом Верховным Советом ЛССР 15 февраля 1990 года. Однако руководство Народного фронта Латвии, одержавшего победу на выборах Верховного Совета 18 марта, из опасения не получить убедительное большинство голосов на референдуме от его проведения отказалось, чем поставило под сомнение законность принятой 4 мая Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики.
57 депутатов фракции «Равноправие» и один из лидеров Интерфронта депутат Алексеев, объявивший себя «независимым», как пишет Рута Шац-Марьяш, «после длительных и настойчивых попыток сорвать принятие Декларации о восстановлении независимости» (Шац-Марьяш Р. Указ. соч. С. 336) участия в голосовании не принимали. Альфред Рубикс потребовал предварительного проведения всенародного референдума по вопросу о независимости, то есть как раз того, отсутствие чего позволило авторам Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики говорить о незаконности перемен в 1940 году (Выделено мной. — В.Г.). Депутат Леонид Курдюмов заявил, что избиратели не уполномочили их участвовать в этом голосовании. В знак протеста все они покинули зал. «Таким образом, в этот исторический для народа Латвии день депутаты, претендовавшие на роль единственных представителей нелатышской части населения, продемонстрировали враждебность идее восстановления государственной независимости Латвии», — считает Р. Шац-Марьяш (См. там же. С. 336).
Бывший депутат Верховного Совета Олег Щипцов в своей книге «Записки депутата. Три года в парламенте Латвии. 1990–1993» (Рига, 1994) поведение депутатов фракции «Равноправие» описывает иначе. «Фракция «Равноправие» заранее подготовилась к выражению своего мнения. Принципиально против независимости мы не могли и не хотели голосовать хотя бы потому, что народ имеет право на самоопределение. Правда, в этом случае необходим референдум. С другой стороны, выразив с трибуны свою точку зрения, мы не могли воздержаться при голосовании, так как это практически показывало бы некую неопределенность, колебание (кстати, по регламенту, при принятии документа голоса «против» суммируются с голосами «воздержался»). Поэтому оставался один выход: не нажимать кнопки, то есть не участвовать в голосовании, не мешать законному или незаконному ходу процесса. Во всяком случае, никто потом не сможет сказать, что ты голосовал «против» Декларации», — отмечает О. Щипцов (Щипцов О. Записки депутата. Три года в парламенте Латвии. 1990–1993. — Рига, 1994. — С. 93).
Иными словами, Рута Шац-Марьяш ошибается, когда пишет, что депутаты фракции «Равноправие» при голосовании Декларации в знак протеста покинули зал заседаний. Это не так. Фракция оставалась в зале заседаний Верховного Совета, но не принимала участия в голосовании. Не было и демонстрации враждебности идее восстановления государственной независимости Латвии.
Позиция, в частности О. Щипцова, была следующей: «Нельзя было принимать участие в эмоциональном спектакле, в финале которого со щитом будут самые консервативные силы НФЛ, восторжествует политика «выдавливания» нелатышей из Латвии, развала экономики» (См. там же. С. 93). «Для меня тогда и сейчас было ясно, что 4 мая 1990 года был сделан шаг, который приведет не только к развалу Советского Союза, но и к режиму апартеида для нелатышей», — указывал он в 1994 году (См. там же. С. 91).
Компартия Латвии: Декларация должна быть отменена
Компартия Латвии на платформе КПСС (компартия Рубикса) свое отношение к Декларации «О восстановлении независимости Латвийской Республики» выразила сразу после 4 мая. И это отношение было резко отрицательным. Компартия заявила о незаконности этого документа и потребовала его отмены. Обоснование: Декларация 4 мая 1990 года «О восстановлении независимости Латвийской Республики» была принята вопреки действующим Конституции Латвийской ССР и Конституции СССР, которые предусматривали необходимость проведения референдума при решении вопроса о выходе республики из состава СССР.
Спустя полгода, на состоявшемся в декабре 1990 года XXV съезде компартии, тема оценки Декларации еще раз прозвучала в докладе секретаря ЦК Компартии Латвии К.-Г. К. Геркиса «Об историческом пути Компартии Латвии». Этот доклад подготовила специальная комиссия по политической оценке исторического пути Компартии Латвии, решение о создании которой было принято на первом заседании съезда.
Отметив, что после 4 мая компартия неоднократно заявляла о своем требовании отменить Декларацию Верховного Совета Латвии «О восстановлении независимости Латвийской Республики», К.-Г. К. Геркис указал на ряд исторических умолчаний в тексте Декларации и заявил о несогласии ЦК КПЛ с высказанным в ней тезисом о правовой преемственности Латвии после 4 мая 1990 года с Латвией до 17 июня 1940 года.
«В Декларации Верховного Совета утверждается, что независимое Латвийское государство было провозглашено 18 ноября 1918 года. Но при этом игнорируется тот факт, что этот вопрос был решен в период оккупации Латвии Германией. Сознательно умалчивается в Декларации и то, что после освобождения в декабре 1918 года Латвии от немецкой оккупации почти на всей ее территории была восстановлена Советская власть, провозглашена Социалистическая Советская Республика Латвии, которая просуществовала более года», — сказал с трибуны съезда К.-Г. К. Геркис.
«Декларация от 4 мая 1990 года, — продолжал секретарь ЦК Компартии Латвии, — объявляет Декларацию Сейма Латвии от 21 июля 1940 года «О вступлении Латвии в Союз Советских Социалистических Республик» не имеющей законной силы с момента ее принятия, и исходя из этого (объявляет) что нахождение Латвии в составе СССР все эти годы являлось противоправным, провозглашает возобновление действия Конституции Латвийской Республики 1922 года, устанавливает, что отношения между Латвийской Республикой и СССР строятся на основе Договора между Россией и Латвией от 11 августа 1920 года».
Но «вопреки требованиям статьи 5 Конституции Латвийской ССР о том, что наиболее важные вопросы государственной жизни выносятся на всенародное обсуждение, а также ставятся на всенародное голосование (референдум), по кардинальному вопросу о статусе республики референдум не проводился. В то же время в Декларации от 4 мая 1990 года высказывается претензия, что в 1940 году вопрос об изменении государственного устройства Латвии должен был решать лишь народ на референдуме, а не Сейм».
К.-Г. К. Геркис заявил о незаконности содержащегося в Декларации утверждения о сохранении по настоящее время юридической силы Конституции Латвийской Республики 1922 года. Принятие каждой из Конституций Латвийской ССР после 1940 года означало и юридическую, и фактическую отмену предыдущей. «В связи с этим юридически несостоятельны положения Декларации о возобновлении действия Конституции Латвийской Республики 1922 года», — подчеркнул он.
«Что касается правовых основ отношений между Союзом ССР и Латвийской ССР в настоящее время, то ими являются положения не международно-правового акта — мирного договора между Россией и Латвией от 11 августа 1920 года, как утверждается в Декларации, а установление Конституции СССР, Конституции Латвийской ССР и советских законов.
Некорректно в качестве аргумента при решении вопросов в 1990 году выдвигать мирный договор между Россией и Латвией от 11 августа 1920 года. Известно, что в 1920 году Советская Россия находилась в кольце военной и экономической блокады. Именно в таких вынужденных условиях Советская Россия пошла на заключение этого договора».
В заключение доклада К.-Г. К. Геркис еще раз заявил о позиции ЦК Компартии Латвии: «Декларация Верховного Совета Латвийской ССР «О восстановлении независимости Латвийской Республики» не имеет юридической силы, является недействительной» (Об историческом пути Компартии Латвии. Доклад секретаря ЦК Компартии Латвии К.-Г. К. Геркиса. — «Советская Латвия», 5 декабря 1990 года).
Декларация и реакция международного сообщества
Реакция международного сообщества на принятую Верховным Советом 4 мая Декларацию «О восстановлении независимости Латвийской Республики» была настороженно-выжидательной. Ни одно государство мира не заявило о том, что принятая Декларация влечет за собой для Латвии правовые последствия в плане обретения ею государственной независимости de facto и de jure.
Что же касается позиции США, то президент Джордж Буш-старший долгое время ничего и слышать не хотел о независимости балтийских республик. Когда в декабре 1989 года на Мальте состоялась встреча Михаила Горбачёва и Джорджа Буша-старшего, президенты договорились, что США не будут создавать лишних трудностей Советскому Союзу в балтийском вопросе, а СССР не допустит насильственного вмешательства в развитие событий в странах Балтии. И это все. О независимости стран Балтии речи не было.
Примечательно, что реакцией ФРГ и Франции на литовскую Декларацию независимости, принятую в марте того же 1990 года, стало совместное письмо канцлера ФРГ Гельмута Коля и президента Франции Франсуа Миттерана председателю Верховного совета Литвы Витаутасу Ландсбергису с просьбой приостановить действие декларации и вступить в диалог с руководством СССР (Портнягина М. Д. Позиция международного сообщества по вопросу «восстановления» независимости Балтийских республик. — «Балтийский регион», 2012, № 2, с. 121).
И латвийская «Декларация о независимости ни в глазах Москвы, ни многих стран Запада не была легальным документом», спустя пятнадцать лет признала Сандра Калниете, одна из основателей НФЛ, исполнительный секретарь НФЛ, а затем дипломат и министр иностранных дел Латвийской Республики (Калниете С. Начало Народного фронта и единение движений за независимость. В кн.: Балтийский путь к свободе. Опыт ненасильственной борьбы стран Балтии в мировом контексте. Составитель Янис Шкапарс. — Рига, 2006. — С. 170).
Естественно, что такая реакция международного сообщества на Декларацию о независимости не могла не вызвать разочарования у активистов Атмоды. «В Латвии после принятия Декларации все продолжалось по-старому. Наступила рутина. Это было смертельно для таких революционеров, как мы, энтузиасты Атмоды», — вспоминала позднее Элита Вейдемане, бывший редактор главного печатного органа НФЛ газеты «Атмода» (Вейдемане Э. 4 мая — краеугольный камень новой Латвии. В кн.: Балтийский путь к свободе. Опыт ненасильственной борьбы стран Балтии в мировом контексте. Составитель Янис Шкапарс. — Рига, 2006. — С. 193).
Фундамент недемократического и неправового государства
Если бы Советский Союз продолжил существовать после 1991 года, то Декларация о восстановлении независимости Латвийской Республики так и осталась бы для других стран не более чем очередным политическим заявлением, на которое не стоит обращать никакого внимания. Но август 1991 года все изменил. Независимость Латвии признало международное сообщество, и это для новой латвийской политической элиты, но опять же вовсе не для международного сообщества, позволило теперь рассматривать принятый 4 мая 1990 года документ как политико-правовой фундамент для строительства Латвийского государства. Новая политическая элита, к этому времени полностью уже принявшая реваншистскую идеологию радикальной части западной латышской эмиграции, стала утверждать, что признание международным сообществом независимости Латвии одновременно якобы подтверждает и факт признания тем же международным сообществом 50-летнего периода оккупации Латвии со стороны СССР. А это, в свою очередь, позволяет новой политической элите Латвии выдвигать требования о деоккупации и деколонизации и принимать соответствующие духу этих требований законы о гражданстве, о языке, об образовании и др.
Уже 15 октября 1991 года избранный всеми жителями страны Верховный Совет лишает политических прав более чем треть своих собственных избирателей. После этого принимаются новые законы о языке и об образовании, которые, вместе с законом о гражданстве, по сути, закладывают фундамент для строительства так называемой «латышской Латвии». Все эти законы нацелены на то, чтобы или выдавить национальные меньшинства из страны, или подвергнуть их насильственной ассимиляции в рамках реализации курса на строительство пресловутой «латышской Латвии». Одновременно с принятием упомянутых законов начинается активная кампания по переписыванию истории Латвии, главной целью которой является политическая реабилитация авторитарного и этнократического режима Карлиса Ульманиса и нацистских коллаборационистов периода гитлеровской оккупации Латвии в 1941–1945 годах. Проведение этой кампании полностью отвечает интересам радикальной части западной латышской эмиграции, поскольку многие ее представители сначала верой и правдой служили авторитарному режиму Карлиса Ульманиса, а в период нацистской оккупации — гитлеровской Германии. Поразительно, но и решения судебной системы теперь основываются не на юридических нормах, а на политических заявлениях о 50-летней оккупации Латвии. В результате всей этой политики в сфере законодательства, истории и судебной практики Латвийское государство быстрыми темпами начинает строиться как этнократическое и неонацистское. Основа государственной идеологии этого строительства была сформулирована именно в Декларации о восстановлении независимости Латвии от 4 мая 1990 года, и это позволяет утверждать, что данную Декларацию правильно рассматривать как политический фундамент для строительства недемократического и неправового современного Латвийского государства.