Как сообщал сайт Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, с начала 2015 года в Швеции начал свою работу Центр исследований и защиты основных прав российских соотечественников, открытый при поддержке Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом. Предлагаем вашему вниманию материал Центра о нашей соотечественнице Елене Князевой, которая столкнулась с системой ювенальной юстиции Швеции.
В марте 2015 года в Центр исследований и защиты основных прав российских соотечественников обратилась еще одна соотечественница -Елена Князева, история которой уже знакома многим русскоязычным жителям Швеции.
Елена – мать четверых детей, проживает в Швеции с 2000 года. В течение шести лет она была замужем за гражданином Швеции. От шведского мужа в 2005 году Елена родила девочку Лизу. Со слов Елены, сразу после рождения ребенка отец решил уйти из семьи. На вопрос о причине развода, Елена ответила ясно и четко: муж считал, что она- русская и уже тем принципиально отличается от него. А с появлением дочери вовсе заявил, что не хочет, чтобы дочь выросла в русских традициях с «промытыми мозгами». Уже тогда он угрожал навсегда забрать дочь у Елены. Многим известно долгое судебное производство в Швеции, к примеру, бракоразводный процесс и «деление детей» могут длиться годами. Так и в случае с Еленой, целых три года длился процесс определения времени общения каждого родителя и установление правил проживания маленькой Лизы.
В итоге суд постановил, что Лиза должна проживать поровну с каждым родителем: четыре дня с мамой, и четыре дня с папой. Ребенку приходилось крайне тяжело: маленькая девочка с трудом перестраивалась от одного родителя к другому, от одной обстановки к другой. Как вспоминает Елена, порой Лиза приходила и начинала бросать вещи и кидаться стульями. Как объяснил потом психолог, тем самым детская психика пыталась мстить маме за псевдо- предательство: девочке казалось, что мама бросила ее.
В 2007 году Елена сама была вынуждена обратиться за помощью в социальные службы. Дело в том, что еще до развода после одного из скандалов бывшего мужа, переросшего в драку, Елена получила травму, которая прогрессировала. В связи с чем, на какой-то момент Елена оказалась на инвалидной коляске. По словам Елены, дело в отношении бывшего супруга об избиении так и не завели.
Елена продолжает рассказ о своей жизни. Дети были еще маленькие, старшему сыну только исполнилось 9, а практически прикованная к постели Елена не могла не только ходить на работу, но и выполнять элементарные действия по хозяйству. За помощью Елена обратилась в социальные службы. Она вынуждена была просить предоставить ей помощника, который бы помогал делать покупки, выполнять несложную работу по дому. Все оказалось не так то просто, так как ни под один из параграфов ее ситуация не подходила, дальше дискуссий и советов обратиться к друзьям или, например, к бывшему мужу ситуация практически не продвинулась.
Елене ежедневно приходилось преодолевать физическую и психологическую боль. Но самое страшное испытание пришлось пережить позже. То, что произошло дальше, стало самым трагичным событием в жизни Елены.
Летом 2013 года шведским судом Елена была лишена родительских прав. Примечательно, что в момент судебного разбирательства Елены не было в Швеции, она находилась вместе с детьми, в том числе и с Лизой, в отпуске в России. Елена вообще не знала о предстоящем суде и о том, что ее собираются лишить родительских прав. Лишение прав было основано на заявлении педагогов из школы, где указывалось, что они «подозревают» применение насилия в отношении Лизы со стороны матери. Подозрение и наличие конкретных фактов – это разные вещи, путать которые категорически запрещается. В противном случае происходят трагедии.
После возвращения и шокирующей новости о лишении родительских прав Елена узнала и некоторые подробности. Выяснилось, что 20 июня 2013 года бывший муж Елены подал в суд на лишение ее родительских прав. Зная о планируемом отпуске и о том, что Елены не будет в Швеции, он указал в заявлении, что просит, чтобы Елену не информировали о заявлении, обосновав это тем, что она может испугаться и не вернуться с дочерью из России.
И действительно, в тот период, когда Елена была в России, с ней никто не связывался ни по телефону, ни по электронной почте, которые всегда были доступны. По приезду выяснилось, что подавать апелляцию поздно: все сроки были просрочены. Кроме того, что Елену лишили родительских прав, суд не определил времени на общение мамы с ребенком. А это значит, что решать общаться Лизе с мамой или нет, отныне имеет право только один законный опекун – отец Лизы.
Как выяснилось позже, бывший супруг на протяжении длительного периода ходил в школу и рассказывал учителям устрашающие истории о Елене. Учитывая постоянную агрессивную пропаганду в шведских СМИ негативного образа русского народа и России в целом без труда понимаешь, что учителя безоговорочно верили словам отца. Говоря о предвзятом отношении и подтверждая манипуляцию фактов, Елена вспоминает еще одну красноречивую историю, когда накануне их очередного семейного путешествия на машине социальные службы нагрянули домой с проверкой. Понятно, что упаковка вещей, палаток и снаряжения для большой семьи занимает время и квартира выглядит соответствующе. Сотрудники социальной службы не стали слушать доводы Елены о том, что временный беспорядок, спальные мешки и палатки, разбросанные на полу – это нормальный процесс сбора. И в итоге постановили, что дети живут в неблагоприятных условиях. Этот факт и заключение использовались в качестве доказательств на суде.
Папа и социальные службы в тандеме проводили работу по дискредитации Елены. Лиза неоднократно жаловалась Елене, что ей постоянно внушалось, что мама- страшна и опасна.
Во время многочисленных бесед и переговоров с социальной службой Елена не раз просила предоставить переводчика, на то были свои причины. Во-первых, переводчик в случае необходимости может выступить в качестве свидетеля. Во-вторых, Елена, видя недопонимание со стороны работников социальной службы, предложила им решить возможный языковой барьер. В результате: на каждой встрече переводчик ”случайно” отсутствовал, несмотря на напоминания.
Из протокола судебного заседания следует, что социальные службы выдвинули Елене обвинения в насилии в отношении Лизы, а также в отказе Елены сотрудничать с социальными службами. Обвинение в отказе сотрудничать было выдвинуто на основании того, что за несколько месяцев до суда Елена отказалась общаться с социальными службами по телефону, а решила воспользоваться своим законным правом и попросила вести все общение в письменной форме во избежание недопонимания. Социальная служба встретила такое предложение негативно и истолковала его в суде по- своему.
Судом также был полностью проигнорирован документально засвидетельствованный факт избиения Лизы папой. В 2013 году после того как бывший муж избил Лизу в очередной раз, Елена обратилась за помощью в отделение полиции. В ходе разбирательства вмешалась социальная служба, которая авторитетно объяснила, что папа просто потерял контроль над собой и ударил ребенка, такое случается. Дело закрыли.
На вопросы специалистов из службы надзора Лиза неоднократно отвечала, что мама ее не бьёт, а вот папа бьёт постоянно. Кроме того, имеются другие зафиксированные факты физических конфликтов (драк) между папой и Лизой. Елена иронично отмечает, что сейчас намечено некое снижение количества драк: ее бывший муж дерется с Лизой «всего» два раза в неделю.
Елена делится с нами еще одной историей в череде событий. Несколько лет назад, в связи с заявлением о предполагаемом насилии, Елену внезапно вызвали в школу в середине дня. Ее в тяжелом состоянии после операции с новорожденным ребенком (спустя несколько лет после развода Елена вновь вышла замуж и родила двоих детей) фактически обманом вынудили явиться в школу, где вместо срочно нуждающейся в ее помощи дочери ее ждали педагоги и представители социальной службы. Они начали кричать и угрожать Елене, обвиняя ее в том, что Лиза подвергается постоянным побоям со стороны матери. Елена, поясняя ситуацию, говорит, что на тот момент она находилась уже восемь лет в разводе с бывшим мужем, который все эти годы постоянно угрожал отобрать дочь и единолично воспитывать ее. Он следил за каждым шагом и ждал любого промаха. Елена, зная об этом, относилась к дочери с повышенным вниманием и трепетом. Даже тогда, когда у Лизы возникла, кажущаяся совершенно естественной, ревность к новорожденной дочери Елены от нового брака, они пытались решить проблему мирным путем: разговорами и убеждениями. Но как выяснилось, ревность была спровоцирована и вызвана поведением отца, который настраивал Лизу негативно по отношению к новорожденному ребенку, убеждая Лизу в том, что мама теперь ее не любит, т.к. у нее появилась новая дочь. Маленькая Лиза приходила домой к маме, устраивала сцены ревности, плакала, а , успокоившись, рассказывала, что говорил ей папа о младшей сестренке.
После того как Елену лишили родительских прав Лиза неоднократно убегала к маме. Отца девочки это нервировало. Ведь он элементарно не выдерживал конкуренции: дома у Елена настоящая семья, дети, для которых организовываются прогулки, поездки, экскурсии, занятия, а у папы дома- из развлечений только телевизор и компьютер.
29 августа 2014 Лиза прибежала утром домой и рассказала, что папа опять орал и ударил ее кулаком в живот. Реакции и объяснений социальной службы на эту ситуацию не последовало. 6 октября 2014 года Елена отвела как обычно дочь в школу. После обеда Лиза позвонила маме и сквозь слезы сказала, что ее забирает социальная служба. Она второпях рассказала, что ее собираются поместить в детский дом на две недели. Позже эти две недели переросли в два месяца. С тех пор Елена не видела свою дочь. Несколько месяцев назад отец Лизы увез ее на север Швеции, в небольшой городок в 700 км от Стокгольма, разорвав все возможные контакты Лизы с семьей.
В феврале 2015 года Лизе исполнилось 10 лет. Елена хотела поздравить дочь по телефону , но бывший муж не позволил. Старший сын Елены, в отличие от самой Елены, не упоминавшийся в судебных решениях, решил поехать и лично поздравить сестренку с Днем рождения. Добравшись до города, он сразу отправился в школу, где учится Лиза, но ему сказали, что Лизы нет в школе , отправился по ее домашнему адресу. Какого же было его удивление, когда незнакомая женщина, открывшая дверь квартиры, начала кричать и требовать немедленно покинуть это место. Позже выяснилось, что это была помощница, выделенная коммуной. В тот день брату так и не удалось поздравить Лизу.
В данный момент Елена опасается, что у дочери диагностируют психическое заболевание, т.к. из материалов наблюдений социальной службы следует, что Лиза неуправляема и тяжело идет на контакт, что, как правило, подразумевает консультации психологов и психиатров , а в последствии – медикаментозное лечение сильнодействующими психотропными препаратами.
Елена не видела дочь уже полгода. За это время старшему сыну Елены всё же удалось пообщаться с Лизой по телефону и по его словам, Лиза уже забывает русскую речь, ей сложно выражаться на когда-то родном языке, которым она владела в совершенстве.
Резюмируя, Елена посетовала на то, что многие женщины, столкнувшись с беспределом социальных служб, бросают всё в Швеции и уезжают с детьми в Россию, чтобы спасти и защитить своего ребенка. Логично рассуждая, Елена говорит, что так не должно: бегство- это не выход. В Швеции должны быть найдены пути и механизмы регулирования и контроля работы социальной службы и ювенальной системы в целом. Эффективные способы взаимодействия с национальными объединениями соотечественников. Люди должны перестать бояться социальные службы, а те, в свою очередь, не должны единолично распоряжаться судьбой, а порой и жизнью ребенка. Ведь ни для кого не секрет , что временные приемные семьи и детские приюты, куда с завидным постоянством помещаются изъятые из семьи дети – это успешный бизнес, приносящий хорошую, постоянную прибыль и ни о какой заботе, развитии или воспитании «приемных» детей хозяева не задумываются.
Елена обращалась за помощью в российское консульство в королевстве Швеция и в приемную Павла Астахова, уполномоченного при президенте Российской Федерации по правам ребенка. В апреле 2015 года у Елены состоялся суд, где она выступила истцом. Елена попыталась в очередной раз отстоять свое право на общение с дочерью. Решением шведского суда Елена недовольна. Суд определили регулярность встреч Елены с дочерью- раз в месяц, но как реализовать это практически никто не знает.
Надеемся, что в ближайшем будущем Елена сможет беспрепятственно видеться со своей дочерью.