Берлинская битва – Победа!

Сайт Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом, продолжает цикл публикаций под общим названием «17 мгновений Победы». Автор – старший советник Фонда Наталия Вершинина.

Несмотря на то, что весной, в мае 1945 года, итог Второй мировой войны уже был предрешен - победа была за Советским Союзом, Гитлер все-таки надеялся, что этого не произойдет. Для этого были все основания. Но Сталин опередил его, он переиграл всех.

Берлин во время войны и особенно весной 45-го имел девять рубежей обороны и 200-тысячную хорошо вооруженную армию для его защиты. СССР в свою очередь готов был взять Берлин в осаду, город все равно пал бы - в этом не было сомнений. Хотя, за время возможной осады немецкие войска и могли бы перегруппироваться, получив новое подкрепление. Их оружие по-прежнему штамповалось на конвейерах секретных заводов и из секретных подземелий рейха исправно выходили детали для танков, боеприпасы в неограниченном количестве и с военных полигонов вылетали на фронт самолеты фау, оснащенные ракетами, и это были лучшие в мире на тот момент бомбардировщики.

Медлить было нельзя! Берлинская битва состоялась с 16 апреля по 8 мая 1945 года. Это была одна из блестящих битв в Великой Отечественной и Второй мировой войнах. История войн не знает прецедентов, когда такой большой и так хорошо укрепленный город был бы взят за такие короткие сроки.

Может показаться, что оказавшись в Берлине, советские войска лишь добивали врага. Нет, бои за Берлин были не менее ожесточенными и кровопролитными, как тогда, когда гнали врага с родной земли. Но и немецкие солдаты не были сломлены морально и они тоже продолжали биться, надеясь на победу. Более того, немецкая экономика не была истощена, разбита или уничтожена, она продолжала исправно работать на фронтовые задачи. Бесчисленное количество узников концентрационных лагерей из практически всех стран Европы по-прежнему вынуждены были упорно трудиться на немецких, действительно, могущественных заводах - лучших в мире, хорошо засекреченных под землей и выстроенных основательно практически по всей Европе.

Тогда даже возникли слухи, что, возможно, Германии удастся договориться с представителями влиятельных финансовых кругов США и Великобритании, которые, не секрет, поддерживали немецкую военную промышленность до и во время войны - это подтвержденный факт. К началу Второй мировой войны многие промышленные предприятия Германии частично, а то и полностью, принадлежали иностранцам. По воспоминаниям генерала КГБ Вячеслава Кеворкова, он лично переправил в СССР документы, свидетельствующие о сотрудничестве Третьего Рейха с американскими и другими иностранными компаниями. Эти документы в настоящее время хранятся в архивах МИД России. В них подробно описана деятельность немецких предприятий с участием западного капитала, претендовавших на собственность этих предприятий хотя бы в плане реституции...

Германия не хотела упустить свой шанс в этой войне и, если не выиграть, то хотя бы выторговать победу. Основания для надежды были.

Как свидетельствуют документы, с сентября 1944 года всю промышленность и принадлежащую ей местность американцы тщательно изучали и фотографировали. Они не хотели, чтобы сюда первыми вошли британцы, французы или советские войска. Американцы сами хотели завладеть технологиями Германия. Страна была достаточно богата, чтобы Гитлер не мог не рассчитывать на обеспечение ей успеха в этой войне. Например, химико-фармацевтический концерн Farben Industry, который с 1925 года не только сотрудничал с американцами, но и в 1930 году оплатил избирательную кампанию Гитлера. Концерн специализировался на уникальных отравляющих газах, (в качестве экспериментов они прошли испытания на узникахконцлагеря Освенцим), США также финансировали эти разработки. Внемецкие концерны входило 380 иностранных корпораций, в том числе швейцарские, итальянские и французские. Радио и электропромышленность Германии контролировал американский концерн General Electric, и ее владельцы Морганы также владели Австрийским металлургическим заводом Геринга вблизи Ленца. Генри Форд контролировал концерн Volkswagen и Opel. Наконец, во время войны в Германии находились 50 американских компаний, которые никто не трогал. Нацисты национализировали многие предприятия, но только не американские. Да и завод Рихарда, 30-километровые подземные тоннели, где делали детали для танковых двигателей и электронику в Терезине, в Чехии, американская и британская авиация никогда не бомбила. Наконец, многомиллионные инвестиции, которые в 1943 году щедро вкладывала Америка в промышленность Германии. С этими ресурсами невозможно не договориться! Фюрер не мог не надеяться на победу над Сталиным, над СССР. Также как был уверен в том, что финансисты найдут точки соприкосновения и, как знать, может быть, вместе они ударят по Красной Армии, несмотря на то, что США входят в антигитлеровскую коалицию.

Гитлер не мог не надеяться, что сможет договориться с американцами в мае 1945-го. Тогда как Сталин не мог не понимать, что войну надо заканчивать как можно быстрее, пока не возник альянс между побежденными и союзниками, бизнес которых получал неслыханные прибыли от германского военно-промышленного производства.

…После войны американский капитал возьмет полный контроль над финансами поверженной Германии и, кстати, он до сих пор держит в своих руках от 30 до 50 % практически всех концернов Германии.

Вскоре после Победы СССР в Великой Отечественной и Второй мировой войнах и подписанных актах о безоговорочной капитуляции, как Германии, так и Японии, Трумэн в своей Доктрине объявит СССР холодную войну, а Черчилль призовет мир нанести превентивный ядерный удар по СССР. Американский доллар станет главной валютой в мире, а международные корпорации превратятся в мини-государства, управляющие мировой экономикой.

О перипетиях судеб, о странах и народах, участвовавших во Второй мировой войне и в нашей Великой Отечественной войне, в эти майские дни, когда весь мир отмечает 70-летие Победы, на всех каналах российского телевидения стартовали в эфире замечательные документальные циклы. Эти фильмы интересны не только новыми неизвестными страницами истории, но и тем, что они действительно способны сделать нас еще лучше, как ни банально это звучит. Сегодня, когда мир стоит на пороге новой войны, он как никогда нуждается в доброте, любви, чистоте, порядочности и достоинстве каждого из нас.

День Победы - 9 Мая 1945 года - омрачить невозможно!

Да, некоторые главы ведущих государств мира решили не приезжать на наш праздник. И открыто говорим им, что это - не важно, будут или нет в Москве в этот радостный для нас День главы стран - союзниц, стран - участниц Второй мировой войны, или представители прощеных нами врагов, это - не важно. Праздник все равно состоялся. Их решение не повлияло на то, каким является для нас День Победы. Он навсегда остался в сердцах и светлых воспоминаниях Победителей о той неравной, Священной, Великой Отечественной войне. Этот праздник навсегда останется и в памяти народа-победителя, в сердцах потомков Победителей, то есть в наших сердцах!

О том, какой была весна 1945 года для советских солдат, каким был памятный День Победы, вспоминают ветераны дипломатической службы и Великой Отечественной войны в специальной рубрике «17 мгновений Победы».

ШТУРМ БЕРЛИНА

Автор - Сергей Дмитриевич Романовцев, Советник II класса, Герой Советского Союза

Из четырех лет Великой Отечественной войны на мою долю досталось два года этой войны в качестве командира пулеметного расчета «Максим». И лишь на заключительном этапе я был выдвинут накомсомольскую работу, вначале в стрелковом батальоне, а затем в 266-мГвардейском полку 88-й Гвардейской стрелковой дивизии.

За эти два года я прошел путь к Победе от города Купянск (Харьковская область) до Берлина. Они, вне всякого сомнения, по силе и глубине воздействия на формирование моих жизненных и нравственных позиций превосходят все предыдущие.

На заключительном этапе войны я сражался и при помощи оружия, и при помощи вдохновляющего и организующего слова комсорга полка в звании лейтенанта.

28 января 1945 года солдаты и офицеры 88-й Гвардейской стрелковой дивизии 8-й Гвардейской армии по льду переправились через реку Одер и захватили плацдарм на немецкой стороне.

16 апреля войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова с ранее захваченных плацдармов начали наступление на Берлин. Накануне (15апреля) Военный Совет 1-го Белорусского фронтаобратился к солдатам и офицерам со следующими словами: «Боевые друзья! Пришло время добить врага и закончить войну. Кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него. Стремительным и героическим штурмом мы возьмем Берлин, ибо не впервой русским воинам брать Берлин!». Текст обращения был доведен до каждого солдата. О нем говорили на собраниях, митингах, с него начинали выступления перед бойцами командиры, политработники. До сих пор память хранит текст того обращения. Помню также добрые отношения с работниками политотдела 8-й Гвардейской армии - Сергеем Ковалевым, Александром Деболюком и другими. Им было поручено непосредственно с бойцами идти в бой, обеспечивая точное выполнение поставленной боевой задачи.

Весь день 16 апреля части нашей дивизии вместе с дру­гими  соединениями штурмовали Зееловские высоты. Приятным сюрпризом в этот день были действия летчиков штурмовой авиации. Пролетая над позициями нашей дивизии, они сбро­сили букет цветов, огромный ключ и записку: «Гвардейцы-друзья, к победе, вперед! Шлем вам ключ от  Берлинских ворот. С вами авиаторы-гвардейцы генерала Белявина». Ключ оказался точной копией ключа от Берлинских ворот, добытого русскими еще при взятии Берлина в Семилетнюю войну 1756-1762 гг.

Помню, восторгу солдат не было предела. Мы все считали это событие знаковым. Иначе оценить такой подарок было невозможно. После окончания войны этот ключ был заметным экспонатом музея 8-й Гвардейской армии.

В Берлинском сражении мне довелось участвовать сразу же после возвращения  (10 апреля 1945 г.) из госпиталя, где я лечился с 10 марта 1945 года в связи с ранением и контузией в ходе предыдущих боев за расширение плацдарма за рекой Одер.

В серой утренней дымке вдруг загрохотало, заревело непрерывным гулом вначале на нашей передовой, а затем у врага. Где-то вздыбилась земля, почернел небосвод. А в небе в три этажа наши самолеты. Над позициями врага - непрерывная карусель наших истребителей и штурмовиков, над ними длинной цепочкой заняли небо бомбардировщики, а выше гудят тяжелые самолеты, и бомбы у них, видно, солидные, да и летят они куда-то подальше. Гудя, ревут земля и небо. А мы ждем команды «Вперед!». Настроение праздничное - впереди Берлин. Вот и команда! Мой родной 266-й Гвардейский стрелковый полк, двинулся вперед. Освобождены въезды на Зееловские высоты. Вот и изрытая окопами и воронками равнина, за ней опять такая же крутая гора - вторая ступенька Зееловских высот. Перед ней наш полк застрял. Понес большие потери. Зееловские высоты  оказались серьезным препятствием для наступавших войск. Сосредоточив огромное количество сил и средств, гитлеровское командование рассчитывало остановить здесь продвижение советских дивизий к Берлину. Два дня полк готовил штурм второй гряды высот.

17 апреля  наш полк всеми силами ринулся вперед. Опять сплошной рев орудий, грохот танков, самоходок, огненные хвосты катюш, гул самолетов, взметенная к небу земля над позициями немцев. Пошла пехота, выскочила на очередную высоту, заняла вражеские позиции. Впереди опять долина с новыми укреплениями врага. Опять окапываться. Гибнут наши солдаты, офицеры. Опять грохочут пушки. Бой не прекращается ни днем ни ночью.

18 апреля полки дивизии овладели городом Зеелов. От грохота орудий, разрывов снарядов воспалилась моя недолеченная после контузии голова. Глаза застелила темная пелена. Терп­лю, не сдаюсь. Нельзя покидать поле боя. Никто не поймет меня, комсомольского вожака. И вот неожиданный приказ: оставить в обороне по роте от каждого батальона для ведения «активных боевых действий», имитировать подготовку к новому штурму. Всем остальным скрытно отойти, сосредоточиться правее по фронту в безымянной рощице. А в этой рощице - столпотворение. Масса разнообразных войск.

К этому времени на главном направлении наступления (шоссе Кюстрин - Берлин) оборона немцев была прорвана. Наши войска выш­ли на шоссе. Темп наступления возрос. Нашей дивизии тоже было приказано без за­держки двигаться вперед. И мы пошли. Каждый спешил, как мог. Не­прерывной лентой двигалось все, что могло двигаться. Повозкам и пехоте пришлось идти и ехать по полю сбоку от шоссе. Нелегкая была работа - месить пахотное поле.

К 21 апреля части и соединения 8-й Гвардейской армии вышли на окружную берлинскую автостраду. Каждый из нас уже ощущал близость большого города. Все больше многоэтажных домов, меньше пахотной земли и рощ. Через некоторое время уперлись в Даме-Канал. Помню, его берега были облицованы непривычными моему глазу бетонными плитами. На цепях большие и маленькие лодки и даже баржи. На другой стороне многоэтажные дома, из окон которых извергался огонь пулеметов. Именно в таких условиях наш полк решал трудную задачу переправы на другой берег канала под покровом темноты и плотного огня фашистов. Выручили соседи слева. Они удачно захватили мост через этот канал, оттеснили немцев и помогли нам переправиться.

22 апреля наши гвардейцы прорвали внутренний оборонительный обвод и овладели юго-восточной окраиной Берлина. На следующий день форсировали реку Шпрее.

 Утром 24 апреля полки 88-й Гвардейской стрелковой дивизии выш­ли к аэродрому «Шеневейде» и соединились с наступавшими войсками Первого Украинского фронта. Завершилось окружение Берлина.

25 апреля преодолели Тельтов канал. Завязались бои внутри городского оборонительного обвода.

После окружения Берлина нашему полку была поставлена задача продвигаться в его центр. Эту операцию начали решать 25 апреля и закончили к 1 - 2 мая. Неделя непрерывного ночного и дневного боя среди городских улиц, домов, хаоса развалин и стреляющих окон не уходит из памяти до сих пор. В те памятные дни и ночи не было пощады ни врагу, ни трусу. Люди были искренны в гневе и по отношению к тем, кто прятался за спины других, щадил себя или просто уходил от трудностей. Мы не щадили себя. Все отдавались Победе. Враг яростно сопротивлялся нашему наступлению. Каждый дом каждую улицу приходилось брать штурмом.

В самые критические минуты, когда ураганный огонь врага грозил смертью, приходилось время от времени командовать: «Коммунисты, вперед!». Этот короткий приказ еще только передавался по цепи, а уже, вскинув автоматы, на моих глазах вставали один, второй, третий - и вот уже за коммунистами и комсомольцами устремлялись роты, батальон, полк.

Ежедневно в штаб полка поступали стопки партийных и комсомольских билетов, вынесенных с поля боя, залитых кровью, пробитых пулями и осколками снарядов с надписями: «Пал смертью храбрых в Берлине». Эта скорбная надпись была и на партбилете началь­ника политотдела 88 Гвардейской стрелковой дивизии, подполковника Подгалло, моего доброго старшего товарища. На монументе в па­мять героев штурма Берлина в парке Тиргартен, воздвигнутом в ко­роткие сроки после окончания войны скульптором Кербелем, было выбито его имя. Та же участь постигла другого моего фронтового друга парторга полка майора, Героя Советского Союза, Александра Кончина.

27 апреля 1945 года в моей записной книжке появилась такая запись: «Особенно ожесточенные бои развернулись 26 апреля на подступах к Тиргартену - последнему рубежу обороны немцев. Парторг Кончин с ночи находился в одной из штурмовых групп. При штурме опорного пункта немцев рядом с ним разорвался фаустпатрон. Саша был смертельно ранен. Но он успел крикнуть, подбежав­шим к нему на помощь солдатам: «Только вперед, ребята, победа уже рядом!». Двумя днями ранее я сидел с ним в обнимку в одном из освобожденных домов. Обсуждали полученные от родных письма. Радовались скорой Победе.

Важный вклад в боях за Берлина внесли штурмовые группы частей и соединений 8-й Гвардейской армии. Именно они выдюжили всю тяжесть уличных боев в борьбе за каждый дом, улицу, каждый этаж, каждый подвал. Вначале артиллерия и минометы прокладывали им путь, подавляя долговременные огневые точки фашистов. Затем в здания просачивались участники этих групп. Гранаты и огонь их автоматов боролись с живой силой немцев. Саперы взрывали смежные стены домов, и штурмовые группы просачивались через проломы.

В воспоминаниях участников Берлинской операции утверждается, что идея штурмовых групп принадлежит командующему 8-й Гвардейской армии маршалу В.И. Чуйкову. Я, в то время комсорг 266-го Гвардейского стрелкового полка, принимал участие в действиях таких штурмовых групп. И поэтому могу свидетельствовать об их беспримерном героизме. В частности, вспоминается эпизод с «Рейхсбанком».

29 апреля где-то в районе центральной улицы Унтер-ден-Линден соседняя штурмовая группа проникла в здание, на котором сохранилась вывеска «Рейхсбанк». Туда же пробирался начальник финансовой части  полка. Я присоединился к нему. После короткой перестрелки с охранниками банка, в ходе которой они побросали оружие и прокричали традиционное «Гитлер капут», начфин на ломаном немецком потребовал встречи с директором банка. Тот укрывался где-то по соседству. Усилиями охранников его, дрожащего от страха, доставили в помещение банка. На требование начфина на передачу ключи от хранилища с достоинством ответил: «Передам только все по акту».

Начфин, очевидно, понимая справедливость слов директора банка, связался с командованием дивизии. Через какое-то время в банк прибыла бригада СМЕРШ и полномочные финансисты. Для меня событие такого рода было первым за время войны. Оно касалось чего-то такого, что мне было незнакомо и поэтому было ин­тересным. Конечно, было нелегко выкуривать фашистов из укрепленных зданий их собственного города.

После 26 апреля наша дивизия на несколько дней застряла в зоопарке немецкой столицы. В жизни часто не сбывается желание, но не менее часто сбывается неожиданное. Помню, на пути штурмовых групп оказался мощный бункер в виде огромного здания без окон, но с дверьми из броневой стали. На верх­ней части бункера выделялся круговой железный балкой. На нем были установлены крупнокалиберные пулеметы. При малейшем движении с нашей стороны немцы открывали бешеный огонь.

В ночь на 30 апреля к командиру 266-го Гвардейского стрелкового полка Герою Советского Союза подполковнику Субботину Ивану Пет­ровичу привели пленного офицера. Через переводчика он сообщил, что в бункере собралось много военных и гражданских лиц из числа служащих министерства иностранных дел Германии, готовых сдаться советскому командованию. Идти к немцам вызвался командир роты капитан Пахомов Сергей с ординарцем. Ночь была темная. Кругом трассы автоматных очередей. По пути к бункеру они вышли к танкистам, которые потеряли сопровождав­ших их автоматчиков штурмового отряда. До бункера так и не дошли. Немец-парламентер потерялся в темноте. Бункер встретил группу бе­шеным огнем. Пахомов и ординарец вернулись назад ни с чем.

1 мая штурмовые группы моего родного полка достигли главной улицы Берлина - Унтер-ден-Линден, проникли в театр Берлинской оперы. Впереди маячили избитые осколками снарядов Бранденбургские ворота, купол Рейхстага и гитлеровский штаб. Подвал Берлинской оперы запомнился мне складом разнообразных музыкальных инструментов и радостными лицами солдат и офицеров в преддверии скорого окончания войны. В настоящее время в этом подвале дорогой ресторан, в котором меня угощали наши немецкие друзья в далеком 1983 году…

К утру 2 мая началась массовая капитуляция немцев в Берлине. Из того бункера вышла организованная колонна немцев с белыми флага­ми и кусками белой материи. Велико было стремление наших бойцов и командиров как можно быстрее завершить битву за Берлин. Оно объединяло всех в патриотическом порыве завершить Великую Отечественную войну.

ВЧЕРА ОГОНЬ И СМЕРТЬ, А СЕГОДНЯ СОЛНЦЕ И ЖИЗНЬ

Автор – Всеволод Леонидович Кизиченко (1926-2013), Чрезвычайный и Полномочный Посол

Передо мной фотография, на ней изображена расчехленная реактивная установка «Катюша» с готовыми к пуску снарядами. На фоне установки, на переднем крыле машины и рядом с ним боевой расчет. Это первая установка 2-ой батареи 328-го дивизиона 85-го Гвардейс­кого минометного Двинского Краснознаменного полка, в составе которого мне довелось воевать более двух лет на четырех фронтах Великой Отечественной войны.

Фотография сделана в День победы 9 мая 1945 года. На оборотной стороне фотографии, первой же почтой отправленной в Москву матери, я написал слова, вынесенные в заголовок этих воспоминаний: Вчера огонь и смерть, а сегодня солнце и жизнь. Последняя строчка надписи замазана военной цензурой черной краской. Это название места, где производилась съемка.

Сейчас слова заголовка кажутся мне слишком пафосными. Но тогда они точно отражали наше душевное состояние - огромную радость Победы и надежду на счастливую мирную жизнь.

В последние месяцы войны наш отдельный полк резерва Верховного Главнокомандования находился на Ленинградском фронте, в который входили 1-й и 2-й Прибалтийские фронты. Полк обеспечивал огневую поддержку нашим частям, ведущим бои против зажатой в Прибалтике крупной группировки немецких войск, не давая им возможность прорваться сушей или морем в Восточную Пруссию. Было очевидно, что окончательная победа над гитлеровцами не за горами. После долгих, тяжелых, кровопролитных боев никто не хотел подвергать себя риску погибнуть, когда до конца войны оставались недели и даже дни. Психологически это сказывалось и на поведении многих наших воинов.

Где-то в первых числах мая наша батарея, которая, выполняя свои задачи, курсировала вдоль линии фронта в районе г. Тукумса, получила приказ срочно сменить огневую позицию. По пути следования, перед съездом на проселочную дорогу, стоял указатель - «Дорога на мины не проверена!». Такое случалось и раньше, когда саперы не успевали продвигаться вслед за наступающей пехотой и разминировать все освобожденные участки дороги. Обычно в таких случаях водители боевых машин развивали максимально возможную скорость с тем, чтобы проскочить возможные мины или же отвести силу их взрывной волны к задней части машины.

Этот разухабистый, разбитый участок проселочной дороги пришлось преодолевать чуть ли не шагом. Многие мои товарищи, прошедшие на фронте огонь и воду, не раз смотревшие смерти в глаза, спрыгивали с машин и бежали за ними вдоль дороги. Представить себе такое несколько недель назад было просто немыслимо. Но разве можно было осуждать их за это? Тем более, что поставленная задача была выполнена. Уже был взят Берлин. Постепенно и на нашем участке фронта интенсивность боевых действий стала снижаться. 8 мая наступила тишина. Немецкие войска прекратили сопротивление и начали сдаваться в плен, ссылаясь на подписанный во французском городке Реймсе документ о прекращении военных действий с 00 часов 8 мая. Делали они это со свойственной немцам педантичностью. Выстроенные поротно и побатальонно рядовые и младший командный состав с выложенным перед ними на земле оружием. Впереди офицеры. Командир подразделения докладывал представителям наших войск о численности личного состава и вооружений. Никаких требований немцы не предъявляли. Они просили только, чтобы с нашей стороны капитуляцию принимали старшие по званию офицеры.

Так прошел день 8 мая. Утром 9 мая официальное сообщение о подписании в Карлхорсте Акта о безоговорочной капитуляции Германии было встречено криками радости и беспорядочной стрельбой. Никаких построений, торжественных митингов не было. Никакой субординации не чувствовалось. Офицеры, сержанты, рядовые - все ощущали себя родными братьями-победителями.

Командир дивизиона приказал хозяйственникам выставить все спиртные резервы. К сожалению, их оказалось мало. На каждого человека пришлось лишь по 28 гр. водки. В своем расчете мы бросили жребий, и один из нас - везунчик от имени всех поднял алюминиевую кружку с 200 гр. за нашу общую победу.

Рядом с местом расположения дивизиона проходила дорога, по которой на Восток двигались отводимые с передовой наши войска, капитулировавшие немецкие части в сопровождении чисто символической охраны.

Расположившись на высоком склоне дороги, мы с интересом наблюдали за всем происходящим. В один из дней перед нами провели большую колонну наших военнопленных, освобожденных из немецких лагерей. Грязные, заросшие, в лохмотьях, многие просто без обуви, они медленно, с трудом шли, опустив головы. С обеих сторон колонну вели многочисленные конвоиры с автоматами и винтовками наперевес.

Мы, двадцатилетние мальчишки, ничего не видевшие в жизни, кроме войны, упоенные победой, с определенным презрением смотрели на это шествие, бросая в адрес пленных насмешливые, оскорбительные слова. Один из них поднял голову и, глядя на нас полными обиды и даже ненависти глазами, сказал злым голосом: «Сволочи, вас бы сюда в 41-м».

У меня что-то екнуло в груди. Мне стало почему-то стыдно перед этими людьми. Может быть, именно там я впервые стал осознавать, что здесь что-то не так. И только много позже пришло знание того, что это они в тяжелейших условиях приняли на себя первые удары гитлеровской машины, сделали все, что смогли, чтобы как-то задержать продвижение немцев, прошли ужасы фашистских лагерей....

НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ФРОНТОВЫЕ ГОДЫ

Автор - Глухов Аркадий Михайлович. Чрезвычайный и Полномочный Посол, кандидат исторических наук

Мы уже находились в предместьях Берлина и видели белые простыни, свисавшие из окон и балконов домов, а немцы вес чаще кричали «Гитлер капут!», когда был получен приказ приостановить продвижение вперёд, повернуть назад и срочно форсированным маршем начать движение в Чехословакию, в район Праги, где у противника образовалась крупная группировка и где началось восстание против оккупантов. Так, едва вступив в Берлин, мы покинули его.

Через двое суток, прямо с марша, в 10-15 км севернее Праги, мы вступили в бой с немецкой моторизованной пехотой, пытавшейся прорваться в западную часть Германии. Там же утром 2 мая мы узнали о падении Берлина и об окончании войны, не предполагая, что нам предстоит воевать ещё 6 дней, в то время как война в Европе фактически закончилась.

Эти 6 дней «после окончания войны» стоили нам помимо всего прочего большого психологического напряжения и острых переживаний. Сознание того, что война окончена, Европа ликует и уже наслаждается наступившим миром, а мы здесь, находясь под Прагой, продолжаем участвовать в кровавых схватках, рискуя каждую минуту расстаться с жизнью - всё это создавало атмосферу какой-то абсурдности и нереальности происходящего...

Страшно представить, как тяжело было в эти солнечные майские дни 1945 года получать «похоронки» и как невыносимо было их писать и отправлять, что я сам испытал.

Вечером 7 мая в последний раз скомандовал я боевым расчётам своих орудий открыть огонь прямой наводкой по колонне бронетранспортёров и мотоциклистов, неожиданно появившихся на шоссе Прага - Пльзень. Это были последние залпы нашей батареи, а клонившийся к закату день стал для нас реально последним днём войны.

В августе 1945 года был получен приказ о расформировании нашей Новоград-Волынской дивизии. Меня же, вместо ожидаемой демобилизации, направили в группе молодых и «перспективных» офицеров для прохождения дальнейшей службы в прославленную по Сталинградской битве 13-ю Гвардейскую дивизию генерала А.И. Родимцева. Она с окончанием войны вошла в состав группы советских оккупационных войск в соседней Австрии.

Один из полков, где мне предстояло служить, был размещён в Вене. Началась достаточно однообразная и нудная гарнизонная служба с её бесконечными разводами караулов, патрулированием по улицам города, охраной различных объектов, выполнением хозяйственных работ и, конечно же, строевой подготовкой, то есть банальной муштрой.

В значительной степени, однако, армейская жизнь скрашивалась тем, что мы находимся в одном из красивейших городов Европы, сравнительно мало пострадавшем от войны, с его роскошными дворцами и величественными соборами, театрами и музеями, красивыми парками и аллеями, историческими памятниками и, наконец, волшебным голубым Дунаем.

И, тем не менее, несмотря на всю прелесть пребывания и службы в полюбившейся мне Вене, я всё чаще задумывался над тем, что пора возвращаться домой, в Москву. Краткая побывка дома в 1947 году ещё более усилила моё желание вернуться на «гражданку», как тогда говорили, начать новую жизнь.

Когда, наконец, осенью 1949 года я окончательно вернулся домой, снял погоны и сменил шинель на отцовский плащ, то первым делом отправился на Крымскую площадь, где находился тогда МГИМО. Так начался мой путь к профессии дипломата, в область внешней политики и международных отношений.

ОТ СОЛДАТА ДО ДИПЛОМАТА

Автор - Киселев Владимир Иванович, (1924-2010), Чрезвычайный и Полномочный Посланник 2 класса

Продолжая теснить противника, дивизия в составе 2-го Белорусского фронта, продвигалась по Белоруссии, форсировала Березину, а затем с боями пересекла территорию нынешней Польши и вышла на подступы к Берлину в районе реки Одер. За участие в боях по освобождению Белоруссии меня наградили второй медалью «За отвагу»…

В декабре 1944 года на нашем фронте началась подготовка к битве за Берлин. 120-я гвардейская дивизия получила пополнение практически до полного состава, поступали новые вооружения, подтягивались тылы.

Как известно, по просьбе англо-американских руководителей, войска которых на западе терпели серьезные неудачи в Арденнах (они оказа­лись под угрозой быть сброшенными в Ла-Манш), советское командова­ние приняло решение начать в январе 1945года массированное наступление на Запад, хотя полная подготовка к нему еще не была завершена. После трехдневных кровопролитных атак на эшелонированные укрепления противника, сопротивление немцев было сломлено. Наша дивизия продвинулась на несколько десятков километров вглубь территории Германии и начала готовиться к штурму Берлина. Вскоре после этого дивизия с 2-го Белорусского фронта была передана в 3-й Белорусский фронт и на­чала действовать на Кенигсбергском направлении.

К началу апреля дивизия, сметая сопротивление немцев, вышла к Балтийской косе западнее Кенигсберга. Никогда не видел я более впечатляющего зрелища. Насколько хватало глаз, берег был усеян брошенной немцами техникой - орудиями, танками, минометами. С косы нам был виден Кенигсберг - мы простреливали артиллерией все подходы к нему с моря, существенно затрудняя противнику эвакуацию морскими транспортами живой силы.

Сразу после завершения Кенигсбергской операции дивизия получила приказ идти на Берлин. Форсированным маршем наша часть практически без сопротивления прошла более 150 км и в последних числах апреля вышла на северные окраины Берлина в районе Тиргартена.

Мой артиллерийский полк гаубичной артиллерии постоянно получал новые указания командования о переносе целей. Довелось стрелять и по центру города, включая Рейхстаг и Имперскую канцелярию.

Это были незабываемые бои. Воздух был буквально пронизан трассами артиллерийский снарядов, автоматных очередей и других видов стрелкового оружия, а также немецких «фаустпатронов». Немцы сопротивлялись отчаянно. С позиций отдельного участника операции было вообще непонятно, кто, откуда и куда стреляет. Бой шел днем и ночью. Спали урывками по 15-20 минут в интервалах между очеред­ными приказами, или кратким затишьем во время подвоза боеприпасов. Дивизия медленно, но верно продвигалась вперед, охватывая Берлин с Запада и отрезая берлинскую группировку немцев, пытавшуюся прорваться на запад. Шестого мая наш полк вышел на Эльбу в районе г. Цюллихау. Боевые действия для нас практически закончились.

За участие в этой операции я был награжден третьей медалью «За отвагу». Меня наградили также медалью «За взятие Берлина»…

Другие статьи по теме

Позиция

ФОТОГАЛЕРЕЯ

ВИДЕО