Русское зарубежье и образ России: от Курбского до Русской идеи

От автора. Представляю читателям портала RUSSKIE.ORG большую статью о влиянии Русского зарубежья на формирование образа России за рубежом. Этот текст был написан лет восемь назад в рамках масштабной исследовательской работы по проблеме русских цивилизационных ценностей и в сети публикуется впервые. Временной охват статьи – от момента зарождения «Русского зарубежья» в его современном понимании до распада СССР. Исследование не рассматривает события современности, но, по моему мнению, может помочь в ответе на злободневные вопросы современности. В частности - почему нынешний виток противостояния России и Запада вновь поднимает на поверхность застарелые европейские фобии в адрес России и каково место в этом процессе людей, которых мы на языке российской дипломатии называем «российскими соотечественниками за рубежом».

Особый интерес с точки зрения влияния на гуманитарный образ России представляет собой феномен Русского зарубежья. Русские в различные исторические периоды по разным причинам оказывались за рубежам России - среди основных причин выезда за пределы Родины выделяются причины политические, экономические, религиозные, военные, выезд на учебу, по культурному обмену, путешествия, госслужба и т.д. Вплоть до ХХ века русская внешняя миграция не носила массового характера, и лишь политические катаклизмы прошлого века - революции, мировые войны, распады империй - привели к рождению самого явления Русского зарубежья.

Оговоримся, что под термином «Русское зарубежье» мы здесь понимаем русских, живущих за пределами России, рассматривая в качестве синонимичного к нему и дефиницию «зарубежный Русский мир». «Русские» же здесь выступают в качестве цивилизационного понятия, фиксирующего принадлежность того или иного человека к православной русской цивилизации и российской государственности.

Особое внимание в данной статье будет уделено фактору эмиграции как основному, наиболее значимому в нашем контексте миграционному явлению, собственно говоря, и создавшему Русское зарубежье в его нынешнем понимании.Эмиграция из страны – всегда признак неблагополучия, показатель проблем, связанных с жизнеспособностью государства. Вместе с тем, эмиграция может одновременно выполнять и определенные задачи, или даже – «миссию», благотворно или отрицательно влияя на восприятие странны исхода в зарубежье. Все это в полной мере относится и к русской эмиграции, в которой традиционно выделяются четыре волны, каждая из которых имеет свою специфику с точки зрения формирования гуманитарного образа России за рубежом, но и определенное объединяющее начало, вполне отчетливо вписывающееся в проблему взаимоотношения России и Запада.

Впрочем, многие проблемы, характерные для ХХ века, вобравшего в себя все четыре эмиграционные русские волны, обозначились задолго до его начала. Так, имя «первого русского политического эмигранта» (впрочем, не вполне заслуженно, поскольку бегство за рубеж было повсеместной практикой и ранее) стойко закрепилось за Андреем Курбским, одновременно заложив основу для оценки явления эмиграции через призму «предательства».

Kurbskiy.jpg

Знаменитая переписка Курбского с Иваном Грозным и его «История о великом князе Московском» открывает традицию острой полемики русской эмиграции с русской властью, оборотной стороной которой оказывается вольная или невольная работа над созданием негативного образа России. Характерно, на наш взгляд, замечание Д.С. Лихачева, о том, что «только за границами России бежавший из нее и там волей или неволей переставший себя ощущать русским, князь Курбский решился полемизировать с Грозным». По словам Лихачева, «находясь вне России и даже командуя одно время войсками против Грозного, он лишил себя твердой моральной позиции и принужден был выступать не столько за интересы России, сколько за свои личные»[1]. Это противоречие между декларируемой вне пределов родины верностью высоким идеалам «Святорусского царства» (в случае с Курбским), и действительным противостоянием с реально существующей русской властью в России (Курбский обвинял Грозного в том что, он «затворил царство русское как во аде твердыню»[2]), на столетия во многом предопределило роль русской эмиграции в формировании образа России за рубежом.

Важно подчеркнуть, что зачастую эту роль сложно однозначно трактовать как «позитивную», или «негативную». Она определяется, пожалуй, дихотомией «службы-предательства», заключающейся в том, что часто совершенно искренние порывы «служить России» в эмиграции оборачивались «службой» в интересах геополитических противников России. При этом Русское зарубежье знает и яркие примеры искренней и успешной «службы» и окончательного и недвусмысленного «предательства».

Однако роль русских за рубежом в формировании образа России сложно понять, не принимая в расчет изначальный образ России, характерный для западного мироощущения. Для Запада Россия традиционно выступала в качестве главного «другого» в иерархии «других» - другой на архетипическом уровне. Россия воспринималась как сторона важнейшей для Запада дихотомии: Запад-Восток, Европа-Азия, цивилизация-варварство. В качестве архетипических мифологем в образе России можно представить две основных: Россия как «варвар у ворот» и Россия как «ученик», причем в качестве «учителя» непременно выступает Запад [3]. Обе эти мифологемы стойко закреплены в западном сознании вплоть до нашего времени, в зависимости от политической ситуации актуализируясь то в одном, то в другом виде. При этом обе они причудливым образом взаимосвязаны с третьей мифологемой, характерной для определенной части западных интеллектуалов и сформировавшейся не без русского, в том числе зарубежного участия (о чем пойдет речь ниже) – с идеей о России как «спасительнице Европы», о русских как мессианском народе, призванных явить миру новое слово правды.

Если в период Московской Руси на Западе доминировал образ России как «варвара», то с началом Петровской эпохи в западном сознании впервые актуализируется образ России как «ученика». Бесспорно, важнейшую роль в этом сыграло Великое посольство 1697-1698 гг. и начало активного проникновения русских в Европу с целью получения европейских знаний. Реформы Петра I в целом с воодушевлением были восприняты в Европе. В то же время, «как раз то обстоятельство, что Петр брал за образец европейские институты, а не Европа равнялась на Россию, чрезвычайно возвышало европейцев в собственных глазах [4]».

Petr1.jpg

При этом важнейшей идеей в образе «России-ученика», начиная с Лейбница, стало представление о нашей стане как о tabula rasa – чистом листе, на котором западный просвещенный ум может писать все, что заблагорассудится [5]. Как отмечает Я.Г. Шемякин, эта оценка российской действительности на долгие годы стала аксиомой для деятелей и идеологов Просвещения [6]. Она же в значительной мере повлияла на восприятие России отечественными адептами просвещенческой парадигмы, получив особое развитие в среде русского либерального и революционно-демократического движения.

Петровские преобразования, «прорубившие окно в Европу», одновременно открыли и путь для формирования нового типа русского человека – русского европейца. Уже в XVIII в. стала формироваться прослойка представителей русского общества, которая оседала за границей на долгое время, а то и на постоянное место жительства. По мнению В.Я. Гросула, о возникновении нового феномена русского общества – Русского зарубежья, можно говорить уже в первой половине XIX в. [7]. Уже в это время оно явно сформировалось и стало своеобразным мостом между Западом и Россией. Причем речь все еще идет именно о Западе, поскольку на Востоке постоянное русское присутствие все еще было крайне немногочисленным. Уже в этот период постепенно начинает формироваться новая политическая эмиграция, пока преимущественно состоящая из весьма своеобразной группы русских, перешедших в католичество. В какой-то степени это был на тот момент наиболее радикальный тип русского «европейничания», как позже назовет это явление Н.Я. Данилевский. Особенностью этой группы было стремление к политической пропаганде и смыкание с левым революционным движением. В.С. Печерин - один из наиболее ярких представителей этой группы новых русских политических эмигрантов - блестяще выразил отношение к России наиболее последовательных русских «учеников» Европы: «Как сладостно отчизну ненавидеть / И жадно ждать ее уничтожения !/ И в разрушении отчизны видеть / Всемирную десницу возрождения!»[8].

Таким образом, последовательная реализация образа России как «ученика» у Европы оборачивалась заменой русской ценностной парадигмы на западную – «ученик» начинал воспринимать собственную родину как «варвара у ворот» от которого он призван защитить своего «учителя». Эмиграция из России на Запад влекла за собой отказ от веры предков, а затем и сознательную работу над разрушением России во имя «светлой идеи». В первой половине ХIX в. это явление было еще единичным. Во второй половине века оно станет «кузнецой кадров» для русской революции.

Между тем, в этот период в русском зарубежье формируется альтернативная точка зрения на ту миссию, которую должны на Западе выполнять «русские европейцы». Ярким представителем этого подхода стал великий русский поэт, философ и государственный деятель Ф.И. Тютчев, занимающий в истории Русского зарубежья первой половины ХIХ века особое место. С 1821 по 1839 г. состоя на русской дипломатической службе, он в общей сложности около 22 лет прожил за рубежом, преимущественно в Мюнхене, вернувшись в Россию лишь в 1844 г. И первая его супруга – графиня Э. Ботмер, и вторая – баронесса Э.Ф.Дернберг, не знали русского языка. Тютчев был глубоко интегрирован в современное ему европейское светское, интеллектуальное общество, его салон в Мюнхене был местом сбора литераторов, ученых, дипломатов разных стран, он был в дружеских отношениях с философом Шеллингом и поэтом Гейне. При этом Ф.И. Тютчеву первому принадлежит идея необходимости постоянной работы над созданием положительного образа и укреплением авторитета России в Европе. Для этого он предложил использовать европейскую прессу и через ее органы стремиться всячески показывать европейскому обществу миролюбивые намерения России и беспочвенность обвинения ее в захватнических устремлениях. Сам Ф.И. Тютчев выступил с рядом статей, в которых изложил свой историософский взгляд на проблему взаимоотношений России и Запада, а также мисси России в мире, связанной с «образованием великой Православной Империи, законной империи Востока» [9]. Более того, все его многочисленные дети (три дочери от первого брака, дочь и два сына от второго брака), полунемцы по происхождению, стали горячими проводниками идей своего отца, четко ориентируясь на служение интересам России [10].

Tutchev.jpg

Подобная позиция была не редка в европейской русской среде. Более того, именно эта позиция являлась во многом определяющей: «Были и другие подобные семьи, где долговременное проживание за пределами своей страны, отнюдь не приводило к забвению ее интересов… принцип «за веру, царя и отечество» давно пробил себе дорогу, и в первой половине века был почти единодушным в кругах русского зарубежья» [11].

Последовательная позиция служения России естественным образом положительно влияла на образ страны в Европе. Как отмечает В.В. Кожинов, «трудно сомневаться в том, что именно Тютчев, бывший собеседником германского мыслителя в течение почти пятнадцати лет, сыграл главную роль в пристальном внимании Шеллинга к России» [12]. Известно, что в дальнейшем великий немецкий философ тесно общался с пребывающими за границей русскими «любомудрами» - братьями Киреевскими, Шевыревым, Погодиным, Одоевским, Мельгунивым и др. – и говорил о великом будущем России [13]. Не удивительно, что именно в среде немецких мыслителей, вслед за Шеллингом, начинает оформляться третий западный образ России, и, в отличие от первых двух, образ положительный – представление о России, которой суждена миссия спасти Европу и мир. В свою очередь, русское шелленгианство во многом повлияло на возникновение во второй половине XIX в. самобытной русской философии, нацеленной на поиск «русской идеи» [14].

 

1. Лихачев Д.С. На пути к новому литературному сознанию (сочинения царя Ивана Грозного и князя Андрея Курбского // Библиотека литературы Древней Руси. Том 11. ХVI век. С-Пб. 2001. С. 5-6.

2. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1993. С. 172.

3. Мосейко А.Н. Роль духовного наследия российского зарубежья в формировании образа России в западной культуре // ОНС. 2008. №2. С. 80.

4. Гро Дитер. Россия глазами Европы // Отечественные записки. 2007. № 5.

5. См: Нойман И. Использование «Другого». Образы востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004. С. 112.

6. Шемякин Я.Г. Динамика восприятия России в западном цивилизационном сознании // ОНС. 2009. № 2. С. 5.

7. См.: Гросул. В.Я. Русское зарубежье в первой половине XIX века. М. 2008.

8. Цит. по: Агурский М.С. Идеология национал-большевизма. М., 2003. С. 105.

9. Тютчев Ф.И. Полное собр. соч. Письма. В 6 т. М., 2003. Т. 3. С. 201.

10.  Гросул. В.Я. С. 306-312.

11. Там же. С. 312.

12. Кожинов В.В. Пророк в своем отечестве. Федор Тютчев. М. 2002. С. 107.

13. См. там же. С. 107-110.

14. См. Гулыга. А.В. Шеллинг. М. 1994. С. 288-308.

Продолжение следует...

Другие статьи по теме

Позиция

ФОТОГАЛЕРЕЯ

ВИДЕО

Документы фонда

Устав Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о порядке предоставления Фондом поддержки и защиты прав соотечественников пожертвований (грантов и субсидий)

Изменения в Положение о Ревизионной комиссии

Состав Экспертно-правового совета Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение об Экспертно-правовом совете Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о Ревизионной комиссии