На прошлой неделе латвийское правительство приняло поправки, предусматривающие, что ученики латвийских школ смогут отвечать на экзаменах только на латышском языке. Партия «Русский союз Латвии» уже объявила, что в ответ на такие действия собирается восстановить Штаб защиты русских школ и готовит акции протеста. О том, какие еще меры будут приняты, чтобы остановить наступление на русские школы, и почему правительство считает необходимым обучение лишь на латышском языке, рассказал сопредседатель Русского союза Латвии правозащитник Мирослав Митрофанов.

- Г‑н Митрофанов, правительство Латвии решило запретить учащимся русских школ отвечать на государственных экзаменах на русском языке. С чем связан очередной «наезд» на русские школы?

- Мы помним, как в 2014 году правительство сначала планировало начать подобную реформу, но потом всё же отказалось от полного перевода обучения в школах нацменьшинств на латышский язык.

Произошло это под давлением наших протестов и внешнего фактора: тогдашняя геополитическая обстановка, связанная с военным конфликтом на Украине, не способствовала развязыванию ссоры с местными русскими.

Запад не хотел открытия здесь «второго фронта». Сегодня напряженность в Европе снизилась и рекомендации западных партнеров по уменьшению давления на русских правительство Латвии посчитало возможным перестать выполнять.

Обратите внимание, каким иезуитским способом на этот раз был осуществлен выпад против русских школ. Сейчас лето, парламент в отпуске, и правительство приняло поправки к правилам Кабинета министров, что позволило протащить это решение без дебатов в Сейме. Приняты изменения в нескольких нормативных актах. Если раньше они не оговаривали, можно или нет давать школьникам пояснения на русском языке, то впредь учителям это будет запрещено. Ученикам и учителям придется общаться между собой на экзаменах исключительно на государственном языке.

Мы уверены, что полный переход на латышский язык на экзаменах приведет к тому, что у части учеников русских школ окажутся искусственно заниженными итоговые оценки, а поскольку итоговый средний балл по госэкзаменам служит «пропуском» в высшее образование, заниженные из-за смены языка оценки помешают выпускникам поступить на бюджетные места в латвийские вузы. Тем самым правящий истеблишмент искусственно поддерживает дискриминацию русских и дает преференции латышским выпускникам, которые обучаются на своем родном языке.

- Но правящие политики, наоборот, заявляют, что обучение русских школьников на латышском языке улучшит их конкурентоспособность, что эта мера направлена против дискриминации русских школьников.

- Эта логика много раз озвучивалась латышскими юристами и политиками за последнее десятилетие. Они настаивают на том, что существование двух параллельных систем в образовании - на латышском и русском языках - является признаком сегрегации, тогда как сегрегация способствует дискриминации. То есть все дети должны учиться на одном языке, а для этого необходим постепенный переход к обучению в школах нацменьшинств на латышском языке.

Здесь ставится точка, и дальше латышские политики не развивают тему, поскольку дальнейшая логика потребовала бы перехода к общим латышско-русским школам.

Однако большинство латышского электората категорически не желает, чтобы русские дети массово оказывались в латышских школах. По несколько человек в классе - это да, но не половина на половину, как это было бы, скажем, в обычных школах Риги. Почему не хотят - причины разные. Но в целом они сводятся к стремлению сохранить в классах исключительно латышскую языковую среду и меньше пересекаться с русскими соотечественниками.

Так что о единой системе образования речи не идет, и конечной целью нынешней реформы русских школ является полное выдавливание русского языка из преподавания всех предметов в русских школах за исключением самого русского языка и литературы с оговоркой «если родители этого пожелают», то есть с перспективой их перевода на факультативный уровень.

Тем самым дело идет к двум новым параллельным системам школ: латышских школ для латышей и редких инородцев, где преподавание ведется на латышском языке, родном для большинства учащихся, и школ для русскоязычного меньшинства, в которых обучение осуществляется тоже на латышском языке, неродном для учеников.

Очевидно, что такое положение как раз и выльется в запрещенную международным правом сегрегацию в образовании.

О настоящих параллельных системах образования, где преподавание действительно идет на разных языках, в конвенции «О борьбе с дискриминацией в области образования» сказано, что такое положение дискриминацией не является! Тем самым международное право не требует от государства уничтожать преподавание на языке нацменьшинства, переводя всё обучение в стране на государственный язык. Однако латышские политики трактуют международное право, исходя из своих идеологических установок, что привело даже к жульничеству с латышским переводом упомянутой мной конвенции. Так, в изначальных английском и русском вариантах сказано, что эти случаи «не рассматриваются как дискриминация» («shall not be deemed to constitute discrimination»), а переводной латышский вариант говорит, что «эта ситуация не должна способствовать дискриминации» («šāda situācija nedrīkst veicināt diskrimināciju»). То есть был полностью изменен смысл.

Выучившиеся в последние десятилетия юристы, а также многие правящие политики, видевшие Конвенцию только на латышском языке и не пользующиеся иностранными первоисточниками, уверенно говорят, что система параллельных школ способствует дискриминации. Вся их уверенность основана на ложном тексте.

- Этот неправильный перевод появился в результате ошибки или же это было сделано специально?

- Когда идет работа с международными договорами, они проходят через большое число специалистов: редакторов, корректоров, экспертов и «политических комиссаров». Я не верю, что ни один из них за 10 лет не заметил скандальное отличие латышского перевода от оригинальных текстов на языках ООН.

Изначально это отличие могло быть ошибкой перевода. Однако ее решили не исправлять, чтобы держать в заблуждении собственный, латышский народ и убеждать его в законности уничтожения школ нацменьшинств.

Хотя на самом деле международное право говорит совершенно об обратном.

- Русский союз Латвии заявил, что готов инициировать акции протеста и считает целесообразным возобновление деятельности Штаба защиты русских школ. Поможет ли это изменить ситуацию, ведь протестная активность в Латвии чрезвычайно низкая?

- Да, протесты в обществе непопулярны, и большинство русскоязычных выбрали для себя индивидуальный способ выживания, когда люди недовольны существующим положением, но коллективно действовать не хотят. Однако есть и те, кто недоволен и желает действовать, и мобилизации вот этого меньшинства внутри русской общины как раз и будет достаточно, чтобы остановить негативные изменения. Могу сказать, что первый отклик уже есть: люди спрашивают нас в социальных сетях, когда мы выйдем на протесты. Речь может идти о сотне потенциальных участников первых акций, а этого вполне достаточно, чтобы обозначить проблему в общественном пространстве.

Если ситуация будет ухудшаться, то есть государство объявит о новых шагах по удушению русских школ, число участников акций будет увеличиваться.

- Помимо протестных акций, думает ли Русский союз Латвии как-то еще бороться за русские школы?

- Мы донесем свою обеспокоенность и до международных организаций. Обязательно расскажем миру, как правящие в Латвии жулики занимаются махинациями с международными договорами. Уверен, что специалисты ООН по достоинству оценят «вклад» латышских политиков в международное право. На самом деле международные законы на нашей стороне, и мы постараемся донести до власти, что каждый следующий шаг в неблагоприятном для русского меньшинства направлении будет чреват для них потерями имиджа на внешней арене.