Русский омбудсмен в Эстонии: Фонд решает вопросы предельно оперативно и проактивно

Что мы знаем о профессии омбудсмена? Словари толкуют это определение как «должностное лицо, на которое возлагаются функции контроля за соблюдением законных прав и интересов граждан». Но кто защищает «права и законные интересы» соотечественников, проживающих за рубежом? Сегодняшний герой проекта «Окно в Россию» является «русским омбудсменом» в Эстонии, отстаивающим права представителей русской диаспоры, тех, кого мы называем «наши», соотечественники...

- Сергей, здравствуйте! На протяжении практически десяти лет Вы занимаетесь правозащитной деятельностью. Причем защищаете права и интересы российских соотечественников в прибалтийской стране - Эстонии, где как известно, ситуация в этом смысле не самая лучшая. А почему Вы вообще решили заниматься?

- Если честно, то не помню. Какого-то поворотного события в моей жизни, после которого я проснулся и сказал себе, что иду в правозащитники прямо с сегодняшнего дня – не было. Я пришел в правозащитники из политики – начиная с 1996 года шесть лет был депутатом Маардуского городского собрания. В 1999 году закончил юрфак Московского государственного индустриального университета, а в 2004 году основал проект «Русский омбудсмен». На рубеже веков мы тогда все еще спорили, кто же мы тут, в Эстонии, в Прибалтике – «русские» или «русскоязычные». Я вышел с идеей реактивной «русскости»: если тебя третируют, то значит ты – русский. Такое объяснение оказалось понятным, а вот «российские соотечественники» появились несколько позже. Постоянно "истончающаяся" русская община Эстонии для меня – предмет практический, зато споры по поводу «российских соотечественников» все никак не могут закончиться. В их среде повсеместно народились «профессиональные русские», и не могу сказать, что это самая приятная публика.

- Насколько востребован русский омбудсмен?

- Русский омбудсмен был и остается единственным работающим институтом русской общины Эстонии. Три года назад я «подал в отставку», но продлилась она всего полгода – Открытая конференция Объединения "Русская школа Эстонии" призвала меня обратно. В последние годы гораздо больше приходится заниматься аналитикой, экспертизой и публицистикой, чем судебной работой.

Поворот у меня наступил два года назад, когда я завел себе аккаунт в Facebook. И как-то очень быстро оказался востребован и за рубежами Эстонии. Некоторые проблемы, с которыми ко мне обращаются, оказываются типичными – в частности, мне довелось доказывать противоправность проверок со стороны Минюста «уставной деятельности» двух НПО – Фонда «Город без наркотиков» в Екатеринбурге и Таврического Союза в Крыму. Такие проверки – явное покушение на принцип автономии НПО. Довольно много переписки было с людьми из Южной Осетии после того, как я обрушился с критикой на решение Верховного суда этой республики, отменившего итоги президентских выборов, на которых победила кандидат Алла Джиоева.

Я вообще сторонник прямых горизонтальных связей – совместно с Институтом Русского зарубежья мы даже провели ряд вебинаров, один из которых – публичный. Сам факт, что за какие-то понятные деньги можно собрать за столом людей со всех концов света – завораживает.

- Много ли процессов и прений за свою практику Вам удалось выиграть?

- Нет. Суды в Эстонии национально-коррумпированы, законодательство в отношении национальных меньшинств крайне политизировано, а административные суды – это вообще отдельная песня. Как можно судиться в них с государством, если судьи на зарплате у этого самого государства, и решения суда выносятся «именем Эстонской Республики», то есть именем ответчика? Мне доводилось получать решения суда, написанные по меньшей мере за полгода до подачи жалобы в суд. Спросите, как такое возможно? Возможно.

Как я уже говорил, русская община Эстонии действительно на глазах истончается, прежде всего из-за трудовой и политической эмиграции, что прямо сказывается и на количестве судебных процессов, которые я веду. Знаменитый Ночной Дозор, у которого я в свое время был чуть ли не постоянным юрисконсультом и вел множество их судебных и административных процессов, практически прекратил свое существование – его лидеров просто выдавили из страны. То есть тех героев, которые готовы вступить с государством в судебное противостояние, стало гораздо меньше.

Еще одна причина кроется в результате многолетних наблюдений: ты можешь выиграть процесс, но законодатель, учтя ошибки, на которые ты ему указал, обязательно изменит закон. Причем всегда – в худшую для тебя сторону. Отдельная проблема – это утилизация побед. Например, в 2004 году Таллинский окружной суд заставил своим решением управу города Локса ответить моему клиенту на русском языке. Казалось бы: вот создан прецедент, пользуйтесь. Но нигде, даже в «русских» самоуправлениях, эта практика не прижилась. И со временем прецедент зарос тиной, а соответствующий закон, разумеется «подправили».

Из последних успешных дел – это возвращение на работу одного из лидеров Объединения Русская школа Эстонии Алисы Блинцовой (тут даже суда не понадобилось) и возбуждение Генеральной прокуратурой уголовного дела в отношении публикации порталом Delfi частной переписки героев «бронзовой ночи» Максима Ревы и Александра Коробова. Виновных, разумеется, не нашли, но факт преступления и нарушения прав человека, а тайна корреспонденции входит в каталог ПЧ, зафиксирован.

- Поддерживает ли Россия Вас и ваших коллег в правовой защите соотечественников?

- И да, и нет. Одно время портал «Русский век» оказал мне доверие, пригласив к публичному проектированию Фонда поддержки и защиты прав российских соотечественников, проживающих за рубежом. И я рад, что результаты этой работы оказались во многом востребованными. Я вообще считаю, что этому Фонду очень повезло с руководством, которое решает многие вопросы предельно оперативно и, главное, проактивно. У меня сейчас, в частности, в работе проект по переводу правовых актов Эстонии на русский язык, финансируемый Фондом. После стольких лет практической нищеты это – серьезное подспорье.

Но хотелось бы поговорить еще и о том, о чем говорить не принято. После того, как Государственная Дума РФ приняла ряд законопроектов, касающихся прав человека, работать стало тяжелее. У эстонцев появился сильный аргумент типа «А зато у вас в Америке негров линчуют!». И «внутреннее дело России» уже перестает быть внутренним…

Другой аспект – это практическая на данный момент неспособность России добиться от Эстонии выполнения уже заключенных с нею договоров. Сказывается полное отсутствие международного судебного опыта. Для меня, например, было сюрпризом, когда я узнал, что чисто процессуальный спор с Грузией о подсудности России Международному суду ООН был первым опытом участия России в этом суде. То есть Россия просто не имеет опыта международных судов. А ведь многие наши проблемы, начиная с проблемы украденного гражданства Эстонии, могли бы быть решены как раз в международных судах, так как договорная база для этих процессов как раз имеется. Еще пример: мне лично пришлось отстаивать в эстонском суде действительность моего диплома, выданного государственным (!) вузом России. В итоге Государственный суд Эстонии практически аннулировал мой диплом, наплевав на соответствующий межгосударственный договор о взаимном признании дипломов. И таких выпускников МГИУ, как я, в Эстонии около 1000 человек… Российское же Министерство образования ограничилось одной нотой.

Еще один аспект, скорее, концептуальный. Вот Вы все время спрашиваете меня о «российских соотечественниках»… А на практике выясняется, что невнятность границы между «соотечественниками» и «русской общиной» приводит к прямым ограничениям в работе. Прописанные «при посольстве», рекомые «соотечественники» попадают тем самым под принцип невмешательства во внутренние дела государства, в нашем случае – Эстонии. А как я могу не вмешиваться во внутренние дела своего же государства?

- Сергей, наша диаспора на территории Прибалтики занимает одно из ведущих мест по численности среди нацменьшинств, но как в Эстонии, так и в Латвии права русскоязычного населения систематически нарушаются, начиная от института негражданства и заканчивая нарушением прав на этнокультурном уровне. Как вы считаете, схожи ли проблемы у соотечественников в Прибалтике? Или в каждой отдельной стране некоторые вопросы стоят более или менее остро?

- Да, схожи, и очень. В доказательство тому – Балтийский форум, который в этом году уже в третий раз будет проводиться правительством Ленинградской области. Это очень содержательный формат, и там мы все говорим на одном политическом языке. Более того, я последовательно выступаю за интеграцию русских общественных инициатив в Прибалтике.

- В Латвии завершились выборы в парламент непредставленных. Как вы думаете, чем закончится эта инициатива и будет ли вообще предоставлено гражданство российским соотечественникам?

- Вот как раз хорошая иллюстрация к Вашему предыдущему вопросу. Сразу же после того, как возникла эта идея, я предложил ее автору, уважаемому Александру Гапоненко создать такой парламент сразу на две страны – Латвию и Эстонию. Не сложилось. В Эстонии было два объединения неграждан, и оба практически не работают. Были и выборы – в Русский земский совет; эта конструкция тоже оказалась нежизнеспособной. Что получится в Латвии – не знаю, знаю лишь, что пассионарный потенциал там значительно выше, чем у нас. Что же до гражданства, то этот вопрос могла бы решить Россия, ведь согласно Договорам об основах межгосударственных отношений, заключенных Россией в 1991 году с Латвией и Эстонией, гражданство населения этих стран определялось в результате свободного выбора, а не в результате прохождения процедуры натурализации, включающей в себя получение видов на жительство и прохождение экзаменов на знание языка и конституции. Но все мои попытки актуализировать этот договор, а их было три, успеха не имели.

- Что, по-вашему, мешает русской общине в Эстонии консолидировать свои силы и провести подобную акцию по отстаиванию своих прав и свобод?

- Как я уже сказал, такие попытки были, и не одна. Причем мы опробовали все мыслимые формы консолидации – партии, культурную автономию, координационный совет российских соотечественников, Русский земский совет, Русскую общину… И везде встречали противодействие эстонских властей. Может, потому я и являюсь единственным общинным институтом, потому что я – один. Меня нельзя разогнать, меня нельзя поссорить со мной (смеется)… У нас как-то постоянно реализуется формула моего любимого писателя Ричарда Баха: «Они объявили войну, а никто не пришел». Если же смотреть шире, то это вообще сердцевина современного управленческого кризиса: люди ни за кем не идут. Они не говорят: «Веди нас!», они спрашивают «Как ты это сделал?».

- Каким Вы видите именно в правовой сфере будущее Русского мира на территории Прибалтики?

- Пока прибалты будут решать, что хорошо для «их» русских, а что плохо, ситуация будет только ухудшаться. Прибалты умеют давить медленно и методично, мы со своим темпераментом к работе в таком режиме приспособлены плохо. К тому же, как я уже говорил, прибалты очень быстро «зачищают» демократическое пространство. Латвийский пример: референдум по языку (первый русский референдум в Европе, шутка ли!) в качестве непосредственного результата имел ужесточение законодательства о референдумах. И так – везде, во всем и все время.

Ключевая роль в решении этих проблем принадлежит, конечно, Российскому государству. И тут сталкиваются три политических тренда. Первый пытаются провести в жизнь прекраснодушные любители начать отношения с прибалтами «с чистого листа», к числу которых себя недавно отнес и российский премьер Дмитрий Медведев. Нельзя. Весь мой опыт кричит об этом – нельзя!

Второй тренд можно обозначить как «сначала бизнес, потом – политика». Проходили. Нельзя. Хотя многим бизнесменам – хочется, и не один раз это было сделано как раз за счет интересов соотечественников. Быть разменной монетой – неприятно и унизительно.

Третий тренд – чисто правовой, и он сейчас только складывается. Россия должна научиться не покупать партнеров, а доказывать им свою правоту и свою цивилизационную состоятельность. И одно из сильных решений здесь – как раз международные суды. В России есть масса просто выдающихся юристов, и я не понимаю, почему они не мобилизованы для этой работы. Но для реализации этого направления нужна какая-то понятная политическая воля, которой я пока не вижу. К сожалению.

Другие статьи по теме

Позиция

ФОТОГАЛЕРЕЯ

ВИДЕО

Документы фонда

Устав Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о порядке предоставления Фондом поддержки и защиты прав соотечественников пожертвований (грантов и субсидий)

Изменения в Положение о Ревизионной комиссии

Состав Экспертно-правового совета Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение об Экспертно-правовом совете Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о Ревизионной комиссии