Фонд поддержки и защиты прав соотечественников с разрешения редакции сайта Всемирного координационного совета российских соотечественников в рамках цикла «Портреты» продолжает знакомить с членами ВКС.
Что это за люди, как сложились их судьбы, и почему работа с соотечественниками стала частью их жизни? Сегодня мы познакомим вас с Сергеем Токаревым из ОАЭ, который представляет в ВКС страны Африки и Ближнего Востока.
- Сергей, давайте начнем разговор с самого начала Вашей биографии. Расскажите, откуда Вы родом, где провели детство?
- Иногда я говорю, что моя биография является образцово-показательной – используя ее в качестве шаблона, немного меняя даты и места, можно легко написать биографию почти любого из миллионов среднестатистических граждан Союза Советских Социалистических Республик. А если начать с моих истоков...
В середине декабря 2014 года я стоял перед калиткой самого обычного деревенского дома в одном из небольших городков Воронежской области. Улица Народная, дом 100. Крытая шифером крыша, белая от снега, слегка покосившийся забор – осенью бригада ремонтников сбросила под него остатки лесов, и он прогнулся. Ровнять не стали – все равно весной сносить и ставить новый.
Того дома, который раньше стоял на этом месте, уже нет, я даже не помню, как он выглядел, но именно в него меня принесли в середине октября 1968 года из родильного дома № 1 города Поворино, в нем я прожил самый первый год своей жизни под неусыпным присмотром бабы Шуры и деда Вани, маминых родителей. В далеком карагандинском городе Темиртау, соединившем судьбы моих родителей, им только что выделили первую квартиру (до этого они жили в общежитии), и родня решила, что в хлопотах по переезду и обустройству не уберегут мальца, застудят. Ни телефона, ни тем более Интернета тогда не было, и мама часто рассказывала мне, с какой тревогой она ждала писем из Поворино с отчетами о том, «как поспал и что поел» ее первенец.
А в этот, «новый» дом родители привозили меня каждое лето вплоть до самого окончания школы. В нем я проводил практически все лето, и мальчишки из соседних дворов и улиц стали для меня такими же близкими друзьями, как и мои казахстанские одноклассники, с некоторыми из которых до сих пор нет-нет, да и созваниваемся, поздравляя с праздниками. Эта деревенская братва не могла похвастаться такими прелестями городской жизни, как асфальт на улицах или помпезные Дворцы пионеров, зато у них было нечто другое – тщательно скрываемые от взрослых находки, которые они приносили из соседних лесов. Кусок простреленной немецкой каски, ржавый ствол автомата ППШ, хорошо сохранившийся снаряд от немецкого противотанкового орудия, а также целые горы стреляных гильз и осколков авиабомб разной степени ржавости, – все это я видел своими глазами. В 1942 году менее двухсот километров оставалось от линии фронта, которая проходила по Дону, до Поворино, железнодорожная станция которого имела стратегическое значение, играя важную роль в снабжении героического Сталинграда. И для того, чтобы добраться до мест былых сражений, земля которых до сих пор нашпигована смертоносным металлом, поворинским пацанам достаточно было просто сесть на пригородную электричку.
- Сергей, Вы говорите: «стоял перед калиткой». Интересно, а кто сейчас живет в этом доме? Кто Вас там ждал?
Моего приезда ждали мой дед, Евтушенко Иван Михайлович, и моя бабушка Шура. Дед ушел на войну в августе 1942 года в возрасте 18 лет. А закончил ее в октябре 1943-го в самый разгар битвы за Днепр в составе 65-й армии 2-го Белорусского фронта. Как было написано в наградном листе, 19-летний командир 45-миллиметрового орудия в наступательном бою получил в голень разрывную пулю, почти полгода провел в госпитале и был комиссован по состоянию здоровья. Я только недавно узнал, что за тот бой, в котором дед получил тяжелое ранение, он был представлен к ордену «Отечественной войны I степени». Дед мало рассказывал о войне, и почти никогда не говорил о каких-либо наградах. Даже моя мама была уверена, что у деда не было фронтовых наград, только юбилейные. Но когда мне было уже почти 30 лет, в одном из рассказов дед упомянул, что был награжден медалью «За боевые заслуги», и год тому назад в материалах одного из военных архивов я нашел этому подтверждение, а мама нашла и саму медаль, бережно хранимую дедом в сумке с документами.
Бабушка Шура (Александра) всю войну отработала помощником машиниста паровоза. Свою карьеру она начинала кочегаром (при росте, как говорится, «метр с кепкой») и тоже не любила много рассказывать про военное время. Только став взрослым, из рассказов мамы я узнал, что самыми тяжелыми воспоминаниями бабушки о войне были даже не бомбежки немецкой авиации. В разы труднее было рассказывать, как сейчас сказали бы, о «рутинной» работе. Одной из обязанностей помощника машиниста было докладывать о сигналах семафора, но перед крупными наступлениями Красной армии составы шли так часто, что машинистам давали указание ориентироваться не по семафорам, а буквально «висеть» на хвосте идущего впереди состава, что требовало постоянного пристального внимания, без права даже на секунду закрыть глаза. Зимой, в сильные морозы, лобовое стекло паровозной будки замерзало напрочь, и ничего не оставалось, кроме как следить за обстановкой, высунувшись по пояс в боковое окно, часами подставляя лицо потокам ледяного ветра. Я до сих пор помню, как иногда, заставляя меня зимой одеваться потеплее, бабушка тихо вздыхала – мол, «слава Богу, что до школы добежать всего пять минут, а не отстоять смену на ветру».
Осознание того, через что прошли наши отцы и деды, видимо, и дало мне понимание величия подвига советского народа в Великой Отечественной войне, святую веру в то, что мы должны сделать все, что от нас зависит, чтобы об этом подвиге помнили в поколениях и веках. Прочитав за школьные годы сотни книг о войне, восхищаясь героями и ненавидя фашистов, я всегда соотносил прочитанное со своим дедом. Для меня цифры о потерях в войне никогда не были абстракцией – перед глазами всегда стоял дед, его покалеченная нога и рана, которая так и не зажила, и даже сейчас, через 70 лет, дает о себе знать.
- Сотни книг о войне?! Вы так любили читать в детстве?
- Читать я научился очень рано – в 1972 году, когда мне было всего 4 года. Помню, как отец покупал мне очередную маленькую книжечку с какой-то сказкой (они тогда стоили 5 копеек), а у продавщицы не оказалось размена, и она предложила отцу «на сдачу» букварь. Увидев эту огромную книгу, я схватил ее и, боясь, что отец откажет, выбежал из магазина. Догнали меня уже у самого дома. На кухне однокомнатной квартиры, где проводили большую часть своего времени родители, у меня было свое укромное местечко – на маленькой табуреточке под раковиной. И там я, просидев над букварем пару месяцев, начал читать – неожиданно для родителей и себя самого. В пять лет меня записали в детскую библиотеку, а когда к моим 10 годам там не осталось непрочитанных книг, перевели во взрослую.
Обе школы, в которых я учился (сначала в 10-й, а потом в 16-й города Темиртау), не были элитными в сегодняшнем понимании этого слова, но считались лучшими в городе. Я до сих пор благодарен преподавателям, которые вкладывали в нас не только знания, но и свои души. Качество того самого «советского» образования, которое некоторые так любили хаять во времена перестройки, плюс неутомимая жажда к чтению дали мне настолько мощный фундамент, что я ощущаю его поддержку даже сейчас, через 30 лет после окончания школы.
Запоем читая книги (иногда по 2–3 за день), я умудрялся находить время не только для занятий в многочисленных кружках юного техника (авиамодельном, фотографическом и радиолюбительском), но и для занятий спортом. К высоким спортивным достижениям я никогда не стремился, но секция дзюдо, ежедневное «висение» на турнике и врожденная (как оказалось) предрасположенность к бегу на длинные дистанции позволяли уверенно чувствовать себя как во времена службы в рядах Советской Армии, так и многие годы после.
- Интересно, а кем Вы хотели стать?
- Все, чем я занимался, было у меня в списке задач, необходимых для воплощения в жизнь детской мечты, пронесенной через школьные годы до самого совершеннолетия, – стать военным летчиком. В 70–80 годы прошлого века (красиво звучит!) конкурс на поступление в военное авиационное училище мог легко соперничать с конкурсом на поступление в МГУ или МГИМО. Без отменного физического здоровья и с тройками в аттестате о поступлении не стоило даже мечтать. И если аттестат у меня не подкачал, то со спортом все случилось с точностью до наоборот. Об этом мне сообщил терапевт в тот момент, когда я, заканчивая школу, начал готовить документы для поступления в Высшее военное авиационное училище летчиков имени В.П. Чкалова в Борисоглебске и проходил медицинскую комиссию при Карагандинском учебном авиационном центре (КУАЦ). Пожилой врач посмотрел на меня, на мою кардиограмму и со вздохом сказал, что про небо нужно временно забыть. В моряки – пожалуйста, в танкисты – без проблем, а вот в летчики – увы. С его слов, в какой-то момент я перегнул палку с интенсивностью тренировок, и это отразилось на сердечной мышце. Проблема, как сказал доктор, временная, и она действительно «рассосалась» годам к двадцати. Но тогда мне было семнадцать, а это такой возраст, когда легко и просто переживаешь умственные неудачи (например, в виде неожиданной двойки по немецкому языку), но абсолютно не знаешь, что делать с информацией о том, что твое сердце, увы, не идеально и не соответствует высоким стандартам авиационной медицины. Ночами в подушку, как кисейная барышня, я, конечно же, не рыдал, но в моем идеальном мире появилась первая огромная трещина.
Распрощавшись, таким образом, с детской мечтой, я на полном «расслабоне» сдал выпускные экзамены, получил аттестат и решил получить права и устроиться на работу водителем. Но тут в мою судьбу вмешалась мама, которая со словами «Боровков поступает в вуз, Семенов поступает, Федоренко тоже в вуз, а ты в ПТУ?» отправила меня сдавать экзамены в институт. Я был послушным сыном, маму старался не обижать и решил, что перекантуюсь в институте до армии, а уже там, чем черт не шутит, попробую поступить в летное училище еще раз.
В итоге летом 1985 года, наугад ткнув пальцем в список специальностей единственного вуза в нашем городе, я неожиданно выбрал себе профессию металлурга. С таким же успехом я мог стать химиком или строителем, но получилось так, как получилось. Забегая вперед, скажу, что в 1992 году я все-таки окончил институт по случайно выбранной специальности, после чего десять лет проработал в отделе внешнеэкономических связей Карагандинского металлургического комбината.
- Работа в цеху металлургического завода и в отделе внешнеэкономических связей – вещи абсолютно разные...
Окончив институт в самый разгар горбачевской перестройки, идти работать инженером-металлургом я, естественно, не собирался. Как, впрочем, не собирался становиться и челночником, что было тогда весьма модным и даже престижным занятием. Торговать, так по-крупному, решил я и поставил перед собой задачу-максимум – устроиться не куда-нибудь, а в отдел внешнеэкономических связей Казахстанской Магнитки, что в моем понимании означало зарплату в твердой валюте и заграничные командировки не реже двух раз в месяц. Насколько я был наивен, оценивая свои перспективы и представляя пачки долларов, я понял лишь спустя годы. А тогда надел пиджак и пошел записываться на прием к генеральному директору металлургического гиганта, управляющему коллективом в 40 тысяч человек (в отдел ВЭС попасть без его личной подписи на заявлении было просто невозможно). В приемной я просидел неделю – глупо было даже думать, что меня примет человек, который и более важным посетителям уделял не более пяти минут своего времени.
Как всегда, помог случай, который я не раз потом благодарил – однажды директор вышел из кабинета с людьми, которые вели переговоры об участии в праздновании Дня металлурга с какой-то пилотажной группой (металлурги всегда умели праздновать). С их слов, группа кочевряжилась, а заводчане блефовали и говорили, что обойдутся без них – закажут парочку учебно-тренировочных самолетов в Карагандинском учебно-авиационном центре. Директор возразил – учебные самолеты маленькие, не долетят. На что я, вмешиваясь в разговор (некультурно, но что оставалось делать?), сообщил, что в КУАЦ тренируются на чешских реактивных самолетах L-29, дальность полета которых составляет 600 километров – более чем достаточно. Первое лицо поинтересовалось, что такой умный и воспитанный молодой человек делает у него в приемной, выслушало, пригласило зайти «так уж и быть, на пару минут». Как оказалось, генеральный директор сам в детстве грезил небом, тоже не получилось, и «вот сейчас он, как дурак, здесь». Беседа затянулась на полчаса, и выходил я из кабинета уже сотрудником самого «крутого» отдела во всем комбинате. Вот так и выяснилось, для чего я, будучи еще школьником, часами изучал по развешанным на стенах в КУАЦ плакатам тактико-технические характеристики самолетов, на которых хотел учиться летать.
Как утверждают фаталисты, к которым я себя, впрочем, не отношу, в жизни все предопределено и любая случайность имеет далеко идущие последствия.
Оказывается, все имело свое значение – и моя мечта о небе, и поступление в институт, работа на металлургическом комбинате, опыт программирования (зарабатывал на жизнь, будучи студентом), и обучение (тогда казалось, что непонятно для чего) на курсах английского языка. И даже работа на должности руководителя группы по внедрению на комбинате системы управления предприятием SAP – все пригодилось! Когда в 2000 году руководство компании решило открывать в далеких и загадочных Арабских Эмиратах офис для организации поставок продукции на экспорт и они начали подбирать команду, я вошел в нее как универсальный исполнитель – инженер-металлург по образованию, разбирающийся в производстве, досконально знающий документооборот, на ты с компьютерами и привыкший все делать своими руками. Так я и оказался на берегах Персидского залива, прилетев сюда на два года и задержавшись вот уже на 15 лет.
- 15 лет – срок немалый. Чего Вам удалось достичь за это время?
- Арабские Эмираты, как раньше говорили, дали мне путевку не только в новый для меня издательский бизнес, но и в движение российских соотечественников за рубежом. И снова все оказалось взаимосвязано. В 2002 году я, отдав ему 12 лет жизни (не считая учебы), покинул металлургический бизнес и перешел на работу в создаваемый в Дубае Российский торговый центр, ставящий перед собой задачи развития российско-эмиратских торговых отношений и планирующий оказывать консультационную помощь российским предпринимателям, выходящим на новые для себя рынки. Именно в этот Центр обратился за поддержкой один российский издатель, которому показалась интересной идея публикации в ОАЭ путеводителя для прилетающих в страну туристов. А так как моим основным хобби в Дубае, которому я отдавал почти все свободное от работы время, был созданный мною в 2001 году интернет-сайт «Русские Эмираты», то я и стал курировать проект по изданию путеводителя, который уже в 2004 году вырос в самостоятельный бизнес.
Позже, когда я открыл собственное издательство, по старым связям, помня о моей работе в Российском торговом центре, меня нашли очень позитивные и весьма состоятельные инвесторы из России, обратившиеся с интересным предложением – помочь в создании на территории эмирата Дубай Российского культурного клуба. Проект обещал быть грандиозным, с концертным и физкультурным залами, со спортивными секциями для детей и взрослых, со студиями для занятий творчеством, с библиотекой и даже школой. Люди из правительства Дубая были не против, но, по заведенным здесь правилам, просили согласовать вопрос с российской стороной. Так я и познакомился с Андреем Михайловичем Захаровым, советским и российским дипломатом, замечательным и отзывчивым человеком, в то время – послом Российской Федерации в ОАЭ. Кстати, именно при нем состоялся первый визит президента В.В. Путина в ОАЭ, при нем был заложен первый камень в фундамент Храма святого апостола Филиппа в Шардже – первого русского православного храма на Аравийском полуострове. И именно он, что называется, ввел меня «в курс дела», приобщил к тому, что сегодня называется движением российских соотечественников.
При Андрее Михайловиче мы создали первый в стране Координационный совет, провели первую в Арабских Эмиратах страновую конференцию. С его легкой руки я стал делегатом от ОАЭ на II Всемирном конгрессе российских соотечественников, состоявшемся в 2006 году в Санкт-Петербурге. Благодаря ему соотечественники Арабских Эмиратов были представлены на I Региональной конференции Африки и Ближнего Востока. Нам вообще постоянно везло с дипломатами – они всегда с особым вниманием относились к нам, соотечественникам, к нашим инициативам, к мероприятиям, которые мы организовывали и проводили. В апреле 2014 года у нас в Дубае проходила очередная, уже седьмая по счету Региональная конференция соотечественников Африки и Ближнего Востока. С приветственным словом на ней выступил уже новый посол Российской Федерации в ОАЭ, Александр Владимирович Ефимов. И не только выступил, но и провел с делегатами из стран региона весь свой рабочий день, принимая непосредственное участие в наших обсуждениях.
- Нынешний год знаменателен большой и очень важной для всех нас датой – мы будем отмечать 70-летие Великой Победы. Наверняка и в Арабских Эмиратах вы уже думаете о том, как будете его праздновать?
- Недавно в Дубае собрались главы и представители восьми государств СНГ в ОАЭ для того, чтобы обсудить координацию усилий при подготовке к празднованию Дня Победы. Мы, русскоязычная диаспора, в разном составе отмечали в Арабских Эмиратах этот праздник начиная с 2000 года, но именно сейчас произошла качественная подвижка – послы и консулы наших стран не просто будут почетными гостями на празднике, а примут самое непосредственное и деятельное участие в его организации и проведении. Это очень символично на фоне событий, происходящих сегодня в мире, в Европе и, конечно же, на такой близкой и родной нам Украине, где в угоду сиюминутной выгоде и конъюнктуре политические деятели ряда стран готовы забыть итоги самой кровопролитной войны, сделать все, чтобы стереть из памяти целых народов правду о беспримерном подвиге советских воинов.
- Вы уже несколько лет являетесь членом Всемирного Координационного совета российских соотечественников, представляя в нем очень большой и серьезный регион Африки и Ближнего Востока. Расскажите нам о том, что лично для Вас значит участие в работе в ВКС, чего ждут от Вас те, чьи интересы Вы там представляете.
- Пожалуй, это самый сложный вопрос. Потому что если говорить о ВКС, о регионе, то это еще на одно интервью.
В регионе, который я представляю в ВКС, всегда было неспокойно. Ближний Восток и Африка традиционно «славятся» своими горячими точками. Возьмите даже те страны, где проходили наши региональные конференции. Египет – революция и смена режима. Сирия – гражданская война. Тунис – Жасминовая революция и отставка президента. Ливан – волнения 2011–2013 годов, обострение ситуации в связи с войной в Сирии. Неспокойно и в других странах, где проживают наши соотечественники, – к примеру, в Нигерии и Камеруне, где не прекращаются захваты заложников, гибнут мирные люди. Как это ни странно, именно в этих странах наши соотечественники меньше всего жалуются на обстоятельства, продолжая жить, работать, растить детей. Несмотря на непростую обстановку, они собираются вместе, продолжая прививать окружающим любовь к русскому языку и искусству, храня наши традиции и культуру. Кстати, именно они просят меньше всего, их жизненная позиция – давать, а не брать.
Конечно, в регионе есть и относительно благополучные страны, к которым можно отнести, например, Иорданию или ЮАР. Есть и такие, которые традиционно принято считать символами стабильности и процветания – Объединенные Арабские Эмираты, Катар. Но и в них наши соотечественники если и просят о поддержке, то в основном о моральной. Да, время от времени мы поднимаем вопросы, решение которых требует определенного финансирования, но не для себя лично или созданных и возглавляемых нами организаций, а для всех соотечественников региона, для поддержания имиджа России как великой державы.
Смотрите сами – мы просим дать финансирование на открытие или поддержание бесплатных курсов русского языка; мы просим решить вопросы по обеспечению правовой поддержки наших соотечественников, попавших в трудную жизненную ситуацию; мы просим расширить информационное присутствие России в странах нашего проживания – к примеру, наши соотечественники из Африки не понимают, почему для приема сигналов государственных телеканалов великой космической державы до сих пор нужны антенны по три метра. Мы просим кардинально изменить и многократно усилить меры по моральной поддержке наших соотечественников, а также тех представителей стран нашего проживания, которые вносят ощутимый вклад в общее дело. Мы хотим, чтобы наши дети имели возможность получать качественное образование на русском языке, а еще – чтобы молодые лидеры движения российских соотечественников имели возможность принимать самое активное участие в профильных мероприятиях, проводимых по всему миру.
Если говорить о том, что дает работа в ВКС, то, во-первых, это бесценный опыт тех, кто стоял у его истоков, – Сергей Павлович Цеков, Алексей Лобанов, Михаил Райф, Лариса Юрченко, Валерий Сварчук, Рафаэль Муксинов. ВКС начинался с них и, благодаря им, от момента создания и до нынешних дней не утратил своей значимости и приобрел вес и авторитет.
Во-вторых, это, действительно, всегда добрая и конструктивная атмосфера, создаваемая моими коллегами и друзьями по ВКС – Станиславом Епифанцевым из Киргизии, Всеволодом Лукашовым и Максимом Крамаренко из Казахстана, Михаилом Петрушковым из Таджикистана. Особенно, хочу отметить наших девушек, которых, к сожалению, сегодня у нас меньшинство – Елену Барман, как и я, представляющую в ВКС целый регион, Ларису Туркан из Турции и Марину Дадикозян, вклад которой в развитие молодежного движения российских соотечественников трудно переоценить. Ну и, конечно же, наши европейцы – франкофон Дмитрий Кошко, Игорь Хашин из Португалии и плодовитый литератор Виктор Гущин из Латвии. Их умению излагать свои мысли и формулировать суть вопроса можно только позавидовать.
ВКС – это возможность прямого общения с теми государственными органами и общественными организациями, которые непосредственно выстраивают работу с соотечественниками. В первую очередь, конечно же, это тесная работа с МИДом, с нашими самыми близкими соратниками из Департамента по работе с соотечественниками. А еще это фонды – «Русский мир» и Фонд правовой поддержки соотечественников, это Россотрудничество, это Совет Федерации, это Федеральная миграционная служба и еще много-много- всего. Говорю же – этому можно посвятить отдельное интервью...